Волна самогона докатилась до костра, жидкость вспыхнула за миг. Полыхнуло, рвануло, пламя взвилось выше крыш, тут же осев вниз, жар пыхнул на лицо. Пленницы с громким визгом разбегались, удержать их некому, Острозуб не обращал на женщин внимания, завороженно уставившись в огонь.
Дикие крики заживо горящих носились над амфитеатром. Силуэты метались в пламени, падали, поднимались, снова валились наземь.
Несколько горящих вопящих тел вырвались из громадного костра, отбежав в сторону. Там они корчились в агонии, один за другим свалившись на камень.
Один из головорезов, пожираемый пламенем, упрямо полз к своему главарю. Опознать его Острозуб не мог: кожа и волосы сгорели полностью, на месте лица осталась страшная мешанина крови и черного обугленного мяса. Он не дополз буквально несколько шагов, страшно закричал и упал бездыханным.
Острозуб всякого повидал в жизни, никогда не страдал излишней пугливостью или робостью. Но сейчас ему стало не по себе. Жуткое зрелище прижало мясника к стулу, он не мог пошевелиться, не мог отвести взгляд, наблюдая за гигантским полыхающим костром.
Прошло несколько страшных минут, прежде чем пламя начало утихать, среди мельчающего огня виднелись лишь темные холмики обгоревших трупов. Острозуб повернул голову, вспомнив, наконец, о девчонке, что продолжал удерживать подле себя.
— Вот и все, девочка, — благоговейно прошептал он, — Остались я да ты, ты да я.
Девушка не ответила, она продолжала со слезами смотреть в огонь. Внезапно ее глаза округлились, сдавленный крик вырвался из уст.
Острозуб резко повернулся, глаза выкатились от невозможного зрелища, челюсть упала, руки затряслись мелкой дрожью.
Через огонь шла черная человеческая фигура, только в два раза выше, и шире в плечах. Лица и конечностей различить невозможно, на их месте лишь тьма, уверенные шаги пролегают между павших, огонь, как по волшебству, расступается перед идущим. Волна ужаса накатила на главаря, он бухнулся на колени, воздев руки перед приближающимся божеством.
— Т-т-т-т-анатос! — возопил Острозуб.
Фигура подходила, постепенно уменьшаясь в размерах. Из огня шагнул силуэт громадного, но вполне человеческого роста. В отблесках огня Пандора с благоговением разглядела дымящийся от жара плащ.
Взметнулись руки, плащ отлетел в сторону, перед застывшими зрителями предстал варвар, похожий на демона преисподней. Черная раскраска смешалась на голом торсе с потеками крови, своей и чужой; дикие глаза, горящие бешенством; жесткое лицо, стиснутые губы, обгоревшие волосы; от всего тела исходил пар, как от кипящего котла. Взгляд безжалостных глаз остановился на Острозубе, тот взвизгнул, как поросенок перед бойней.
Главарь взмахнул рукой, но прежде чем успел ударить девушку, раздался грозный свист, нечто тяжелое ухватило предплечье, не давая руке двигаться. Острозуб скосил взгляд — в стуле торчала секира, намертво пригвоздив плоть к дереву. Только теперь пришла боль, он заорал благим матом.
Пандора вырвалась из разом ослабевшей хватки, кинулась в объятья варвара.
— Крэг-хан!
Северянин ничего не ответил, мягко отстранив девушку.
Со стороны руин показался идущий быстрым шагом Эсхин. Девушка закусила губу, глядя на отца. Он прошел мимо, как ни в чем не бывало, остановился напротив вопящего главаря. Острозуб судорожно пытался выдернуть впившуюся в плечо секиру, но даже его недюжинной силы для этого недоставало.
— А это у нас, значит, главный? — спокойно поинтересовался Эсхин.
Клинок медленно вошел в живот Острозуба, заставив надрывать голосовые связки. Эсхин медленно проворачивал лезвие, глядя прямо в глаза жертве, пока бугай бился в предсмертной агонии, вопль, полный боли и ужаса носился над древними развалинами. Пандора отвернулась, закрыв лицо руками, Крэг-хан смотрел мрачно, без осуждения. Наконец, мечник вырвал оружие из ослабевшего тела, отступил на шаг. Голова Острозуба безжизненно повисла, крик затих навсегда.
Эсхин и Крэг-хан встали напротив, их взгляды скрестились.
— Отойди в сторону, парень, и я сохраню тебе жизнь, — тихо проговорил мечник.
Варвар лишь крепче сжал рукоять короткого меча, приготовившись к новому бою. Эсхин повел плечами, нога северянина мягко отступила, мечи плавно двигались в воздухе, ожидая встречи друг с другом.
— Стойте! — раздался крик, — Хватит!
Пандора впрыгнула между мужчин, как разъяренная кошка.
— Не надо больше драться! — ее тон сбился на просительный, на глазах выступили слезы, — Хватит на сегодня смертей!
Эсхин опустил меч, девушка шагнула к нему, оба вопросительно взглянули на варвара.
— Крэг-хан, прошу! — мягко проговорила Пандора, — Это мой отец!
Варвар взглянул в глаза девушки. Постепенно его взор потеплел, гнев отступил, руки расслабились, плечи поникли, меч опустился острием в пол.
Он смотрел только в ее глаза, поэтому удар меча прошел совершенно незамеченным. Боль кольнула грудь, сердце прыгнуло и застыло, судорога сдавила легкие, дыхание с хрипом вырвалось наружу, крик девушки резанул по ушам.
Эсхин выдернул меч из груди варвара, взмахнув, убрал в ножны. Крэг-хан опустил взгляд, наблюдая, как кровь толчками выходит из аккуратного разреза. Пандора бросилась к нему, но мечник схватил за голову, зажав рот ладонью.
Силы оставили Крэг-хана, он не мог вздохнуть, сердце силилось биться, но пауза затягивалась. Варвар упал на колени, тело медленно завалилось на бок. Тьма застлала взор, последнее, что он услышал перед тем, как умереть, были слова Эсхина:
— Молодец, дочка. Без тебя с ним пришлось бы повозиться.
Глава № 12
Прохладная вода приятно освежала усталое тело, Эсхин привольно раскинулся в личном бассейне, улегшись на гладкой плитке. Мечник уже побывал в жаркой бане, где как следует пропарился, потом настал черед обливаний ледяной водой, теперь же можно просто расслабиться, ощущая, как тело восстанавливает силы в блаженной неге.
Мысли Эсхина блуждали далеко, раз за разом возвращаясь к битве с разбойниками. Странно, но почему-то именно этот момент виделся мечнику самым светлым за последний десяток лет. Как будто там, стоя спиной к спине с молодым варваром, отбиваясь от превосходящих сил, сражаясь за свободу и честь дочери — именно тогда он жил по настоящему! Сбросил шоры с глаз, смотрел на мир незамутненным взглядом, бился за торжество света, против самой что ни на есть темной тьмы. И, что больше всего удивляло Эсхина — они победили! Взвешивая ситуацию с разных сторон, анализируя произошедшее, воин в который раз осознавал — шансов выиграть не было. И тем не менее, он жив, а банда каннибалов — мертва. Это ли не перст судьбы, не живое подтверждение силы пророчества?
Эсхин поморщился, вспомнив смерть варвара. На самом деле он не собирался убивать северянина, во всяком случае так, тогда. После того, как дочь заставила опустить оружие, мечник готов был пожать недавнему соратнику руку, с языка срывались слова похвалы. Но… взыграла вдруг проснувшаяся гордость, в глаза ударила не до конца отступившая жажда крови. Словно некое зло, сидящее внутри, резко подстегнуло, вздернуло руку, властно приказало — убей!
