Рассматриваю его настолько подробно, насколько это возможно в полумраке камеры.
Невысокий, с темными волосами и залысиной на макушке. Круглое, чуть полноватое лицо с большими щеками и проницательными глазами. Немного выпирающий живот и короткие ноги. Его полнота скорее не от изнеженности, а больше похожа на природную предрасположенность, которой, впрочем, не слишком сопротивляются. Одет богато, но без излишеств и пафоса. Осанка, стиль. По всему видно — представитель высшего света.
— Глеб Штельмахер! — произносит гость, заметив, что я проснулся, — Приятно наконец познакомиться с вами лично.
Я скидываю с себя покрывало и принимаю сидячее положение. Хмуро гляжу на незнакомого мужчину.
— Вы знаете, кто я? — спрашивает гость.
— Хреновым я был бы агентом спец-гвардии, если бы не знал в лицо министра внутренних дел, — произношу я.
Голос звучит неожиданно хрипло, голодный вечер дает о себе знать.
— Хорошо, — министр кивает с довольным видом, — Но я здесь вовсе не по своим прямым обязанностям. Сейчас я представляю некую другую организацию...
— Масоны, — подмечаю я, стрельнув взглядом на руку министра.
На его пальце покоится внушительный перстень с изящной гравировкой: открытый глаз в треугольной пирамиде, обрамленной разнообразными символами.
Мужчина недовольно морщится.
— Мы не любим, когда нас так называют, — назидательно произносит он, — Это слишком вульгарно. Я представляю эзотерическое сообщество Свободных Каменщиков.
— Как же, каменщиков, — настает мой черед усмехаться, — Интересно, сколько из ваших членов смогут хоть два кирпича уложить рядом друг с другом.
На некоторое время в камере воцаряется тишина. Гость задумчиво смотрит на меня, поигрывая желваками.
— Надеюсь, мне не нужно объяснять, что такое символизм? — говорит он, наконец, — Камни — суть лишь символы, первоэлементы, из которых состоит все сущее, в том числе и человеческая душа. Именно ее мы и стремимся познать и, по мере наших скромных сил, усовершенствовать.
— Как вам угодно, — у меня нет никакого желания спорить, — Не вижу смысла в теологических диспутах. Однако, господин министр, если вы тут не как министр, то, разрешите узнать, зачем вы здесь? С какой целью я понадобился мас... э-э-э... вольным каменщикам?
Масон опять помолчал. Похоже, это у него было в привычке — делать длительные паузы в разговоре, чтобы обдумать свои слова. Или заострить на чем-то внимание.
— Меня интересует происшествие в Каламате, — говорит он, прерывая затянувшееся молчание, — Вы ведь жили там некоторое время.
— Ага, меня туда сослали.
— Не важно... Вы и некоторые члены вашей команды... бывшей команды... находились в Каламате, когда там разразилась эпидемия. Знаете, многие в правительстве склонны думать, что именно вы выпустили вирус на волю и спровоцировали пандемию.
— Бред. Бред сивой кобылы.
— А вот я не уверен. Ведь вы общались там с представителем нашей организации, мистером Паэльо... О чем я, конечно же, был сразу поставлен в известность.
— Так чего вы хотите сейчас?
— Расскажите мне все. От начала и до конца. Как так вышло, что почти целый город внезапно скосила эпидемия неизвестной болезни, но, тем не менее, в конечном итоге, человеческих жертв удалось избежать? Что это было?
Я устало опираюсь на стену. Хочется есть и спать, а вовсе не заниматься полуночными разговорами.
— А с какой стати мне вам об этом рассказывать? — вопрошаю я.
Опять пауза. Я даже начинаю немного задремывать, пока мой гость не соизволяет продолжить беседу.
— Ваше дело будет передано в суд, и, как мне кажется, исход судебного заседания уже предрешен, — заявляет министр, — Слишком много доводов «против» и ни одного довода «за». У вас не осталось союзников, от вас отреклись даже бывшие друзья. Знаете, например, что некие Марио Грассо и Хельга Сансет дали показания против вас и остальной команды?
— Марио? Вполне допускаю... А вот Хельга... Нет, не может быть!
— Можете мне верить или нет, правда от этого не измениться. А правда в том, что у вас не осталось ни единого друга за пределами этих тюремных стен! Таким образом, с вашей стороны будет крайне неблагоразумно отказываться от сотрудничества с весьма влиятельной организацией.
— Так что конкретно вы предлагаете? В обмен на мою историю.
— Я предлагаю содействие по любым вопросам. И дружеское расположение вольных каменщиком. А это, поверьте, дорогого стоит! — масон позволяет себе небольшую улыбку, — А еще обещаю вам хороший ужин!
Теперь уже паузу беру я. По большому счету, обдумывать мне особо нечего, ведь я ничего не теряю в любом случае. Все мои показания есть на бумаге. Отчего бы не повторить рассказ в устной форме? Конечно, рассчитывать на мифическую «дружбу» было бы наивным... Впрочем, чтобы уговорить меня, хватило бы простого упоминания ужина.
— Ладно, я согласен. С чего мне начать? — я располагаюсь поудобнее, настраиваясь на долгий монолог.
— Расскажите, как вы познакомились с Паэльо. И что случилось дальше. Последовательно и подробно.
— Познакомились мы очень обыденно, он просто однажды завалился ко мне в гости. А вот дальше начался форменный бедлам...
Глава №5. Пандемия
Я дышу, и значит — я люблю!Я люблю, и значит — я живу!
Утреннее солнце припекало все сильнее, его лучи несли на землю приятное тепло. Летний ветерок приятно обдувал лицо, не давая жаре полностью завладеть городом.
Я сидел, развалившись в плетеном кресле, на открытой веранде небольшого одноэтажного домика. Тонкие светлые шорты и легкомысленная рубаха с короткими рукавами не позволяли перегреваться. Хотя, на всякий случай, теплое одеяло находилось тут же, неподалеку. Со мной нет-нет да и случились еще время от времени приступы внезапной слабости и озноба.
Вообще, здоровье мое оставляло желать гораздо лучшего. Лекари, конечно, подлатали и, как могли, исцелили, но... Оказывается, когда тебя выдергивают с того света, бодрости и жизненных сил это не прибавляет.
До сих пор мне так и не удалось выяснить, каким именно образом получилось удержать меня в мире живых. Григорий глубокомысленно отмалчивается, а Анжела только глаза закатывает и бормочет что-то невнятное. «Что было на спецоперации, пусть там и останется,» — говорит она. Но я-то не помню, что там было!
Впрочем, грех жаловаться. Я жив, пусть и слаб, как мышонок. Химик говорит, что со временем силы вернутся. Мне нужно только хорошо питаться, много спать и отдыхать. И, признаться, я это делаю с превеликим удовольствием.
Сижу, полуприкрыв глаза, и рассматриваю улицу. В последнее время частенько оказываюсь в таком полусне: органы чувств работают, контролируют окружение, но мозг занят совсем другим. Сознание уносится далеко, мысли скачут с одного на другое, ни на чем не задерживаясь надолго. Похоже, такое состояние — тоже следствие истощения, но мне оно даже по вкусу. Приятно думать о всякой ерунде, мечтать о несбыточном, представлять разные ситуации и вымышленные истории.
