Оказавшись на улице, мы снова попали ногами в грязевую кашу, а головой — под ледяной ветер. По контрасту с теплой и уютной таверной прелести ранней весны казались особо мучительными.
Путь до церкви по расхлябанным тротуарам занял никак не меньше получаса. Мы шли, взявшись за руки, как детишки, чтобы не упасть, поскользнувшись на замерзающей жиже.
— Слушай, Анжи, может наколдуешь что-нибудь? — попросил я, не выдержав.
— Что-нибудь — это что? — невозмутимо поинтересовалась девушка.
— Ну сделай что-нибудь с этим! — я обвел свободной рукой небольшой круг, подразумевая холод, ветер и начавшую сгущаться ночную темень.
— С этим — в смысле с городом? Или с этим миром?
— Хотя бы с погодой, черт возьми!
— Не глупи, Глеб, нет смысла столько сил тратить! Бывают, конечно, и такие заклинания... Да все равно уже пришли!
И точно — недалеко уже виднелась верхушка церкви с небольшим единственным куполом и крестом над ним. Еще минута мучений и мы стояли у калитки в хлипком заборчике, окружавшем строение.
Анжела перекрестилась, прошептала слова краткой молитвы и вошла внутрь. Вот уж не знал, что она верующая. Я же от религии довольно далек, так что понятия не имел, как правильно делать крестное знамение — то ли справа налево, то ли наоборот. Подумав секунду, я решил, что будет лукавством пытаться сделать это наобум, да и нужных слов я не знал. Поэтому я вошел, чуть наклонив голову в знак уважения.
Я потоптался в преддверии, вытирая грязную обувь, Анжела повязала волосы шарфом. Завершив приготовления, мы вошли в храм.
Внутри оказалось довольно просторно и тихо. Горели несколько свечей, создавая приятную глазу полутень. Пахло ладаном и воском. На противоположной стене располагался небольшой иконостас. И ни души.
Девушка взяла с конторки у входа две свечи, бросила монету в блюдо для подаяний и прошла к иконам. Я хотел было повторить за ней, но опять поймал себя на полном непонимании происходящего и остался стоять у входа, борясь с внутренней неловкостью.
Хлопнула дверь и в храм вошел священник. Я обернулся и склонил голову в вежливом приветствии.
— Здравствуйте!
— Мир тебе, сын мой, — ответил батюшка звучным голосом, — Кто ты и что тут делаешь? Служба на сегодня уже закончена.
Я представился и объяснил, что мы, с моей спутницей — я указал рукой в сторону Анжелы — занимаемся расследованием предполагаемого демонопоклонничества. Священник приветствовал подошедшую девушку и окинул ее фигуру совсем не отеческим взглядом. Я машинально отметил про себя, как его взор задержался на выпуклостях девушки, прежде чем вернуться к ее лицу. Наконец, он закончил осмотр и повернулся ко мне.
— Зовите меня отец Игнат, — мягко проговорил он, — Скажите, чем я могу вам помочь?
— Мы хотели бы поговорить с мистером Шульцом. Как нам сказали, он должен находится где-то здесь. Возможно, Шульц — важный свидетель в этом деле.
— Бедняга Вальтер... Конечно, я отведу вас к нему, но на многое не рассчитывайте. Разум бедолаги помутился и вряд ли он сможет многое вам поведать.
— А вам самому что-нибудь известно об этом? Если кто-то в Сибнице занимается поклонением демонам... Отец Игнат, вы и сами понимаете, к чему это может привести.
Священник покивал головой в знак согласия.
— Сын мой, веришь ли ты в Единого Бога? — вдруг спросил он меня.
— Э-э-э... — вопрос застал меня врасплох, — Я скорее принадлежу к тем, кто полагается на знания, а не на веру.
— Знания подобны листьям на дереве, сегодня ты видишь их зелеными и свежими, а завтра они опадут под порывом ветра или под властью времени. Новые знания вытесняют старые, то в чем люди были уверены вчера, сегодня считается вздором. Знания забываются, знания рождаются вновь в совершенно другом виде. Так стоит ли полагаться на знания, если они столь шаткие в своей основе?
— А что предлагает вера? — я пожал плечами, не особо желая участвовать в религиозном диспуте.
— Вера — это стержень! Который должен быть вставлен в каждого, — он бросил быстрый взгляд на Анжелу, — Дабы человек полагался на него для построения своего характера, мировоззрения, своей нравственности. Вера дает людям ответ на те вопросы, к которым наука даже не знает, как подступиться. Кто все мы? Откуда идем? Что служит нам путеводным огнём? И в какую дверь, в конце концов, мы уходим, умирая.
— Отец Игнат, давайте все-таки вернемся к делу.
— Хотите знать, что мне известно? Или во что я верю? В городе завелась Тьма, да. Я думаю, кто-то пытался призвать в наш мир демонов. Эти изверги поймали пятерых бедолаг и решили принести их в жертву кровавому дьяволу, чтобы наполнить свое заклинание силой. Но... что-то у них пошло не так. Вальтер молился, усердно молился — и потому спасся! На него их темная магия не сработала!
Я непроизвольно поморщился — не люблю, когда ответы на трудные вопросы хотят попросту свалить на потусторонние материи.
— Вижу, вы сомневаетесь? — спросил священник, — Можете спросить у него самого. Вальтер Шульц истово молился и Единый даровал ему шанс на спасение. Неужели вы не верите в силу молитвы?
— Хм... Есть такая штука — называется парадокс выжившего. Это когда при рассмотрении какой-либо статистики, учитываются известные данные сравнительно небольшой группы «живых» и полностью игнорируются неизвестные данные большой группы «мертвых». Например, многие люди говорят, что дельфины помогали им, толкая к берегу, когда они тонули. Но никто не знает, сколько людей погибли, потому что дельфины толкали их прочь от берега, поскольку эти люди утонули и не могут рассказать об участии дельфинов в своей смерти.
— Ты хочешь сказать, что Вальтер...
— Я хочу сказать, что, возможно, другие жертвы тоже молились, не менее жарко и были также достойны спасения. Но мы об этом уже не узнаем, ибо они мертвы и не смогут нам рассказать.
Священник нахмурился.
— Молитва дает великую силу, сын мой, — грозно сказал он, подумав, — Через молитву мы обращаемся к Единому и просим его простить наши грехи и совершить чудо там, где это уместно. Я говорю об этом так уверенно, потому что мне... и самому довелось не раз совершать чудеса через молитву. Понимаю, сейчас это звучит, как пустая похвальба, но вам придется принять это на веру.
Отец Игнат посмотрел на мое скорбное лицо и со вздохом продолжил.
— Что ж, неверие — грех, но я прощаю тебе его, ибо вера — не то, что можно объяснить. Вера приходит к каждому по своему. И в твоей жизни обязательно случится то, что приведет тебя в храм. А для тебя, дочь моя, — он еще раз пробежался взглядом по Анжеле, — Дверь в моем храме всегда открыта!
Он пошел к небольшой боковой двери, сделав нам приглашающий жест.
— Пойдемте, я отведу вас к Вальтеру.
Мы вышли из церкви, пересекли небольшой дворик и очутились у совсем уж маленькой избушки с единственным светящимся окном.
