– Я не должна, но я отвечу, если ты ответишь первым.
Баттлер наклонил голову набок. Ему было любопытно.
Губы Жозефины едва заметно дёрнулись.
– Твой шрам. Откуда он?
Пальцы Баттлера на мгновение сжались и тут же исчезли.
Баттлер откинулся назад, повернув голову набок и уставившись в чёрную даль космоса. Жозефина не могла понять, злится он или нет.
– Я отвечу, – сказал Баттлер спустя несколько минут, когда Жозефина уже допивала кофе и думала о другом. – Этот шрам – моя награда за верность. Большего я сказать не могу.
– Как и я.
Баттлер повернулся к Жозефине, и на лице его читалось раздражение, будто он вынужден был спорить с ребёнком.
– Почему ты считаешь, что твои тайны важнее моих? – спросила Жозефина между тем.
Баттлер поджал губы и какое-то время смотрел на неё.
– Я знал одного офицера, – произнёс он наконец, – который начинал ещё космопехом на Картуке. Знаешь тот бой?
Жозефина сосредоточенно кивнула. Она не ожидала, что Баттлер станет говорить с ней о подобных вещах, но теперь неожиданно остро ощутила, как хотела задать этот вопрос давным-давно, ещё до того, как встретила живого Баттлера.
– Я думала, там никто не выжил, – сказала она тихо.
– Десять, – ответил Рон, – выжило десять человек. Но это не столь важно. Тот офицер прошёл войну почти до конца, когда встретил сенатора Стенфилда. Стенфилд предложил ему интересный… проект. Он должен был выступить на стороне Нового Мира.
Баттлер замолчал, и Жозефина увидела, как барабанят его пальцы по столу.
– В общем, он поверил и повернул оружие против старой власти. А когда всё закончилось, Стенфилд объявил его предателем и приказал расстрелять вместе с ещё десятком военных преступников.
Баттлер усмехнулся.
– Справедливо, не находишь?
Жозефина промолчала, ожидая продолжения, но Баттлер отвернулся и замолк.
– И как ты выбрался? – спросила Жозефина, не выдержав долгого молчания.
– Никак, – Баттлер пожал плечами и приложил пальцы ко лбу, – почти никто не стал стрелять. Но больше я не пытался выделываться и строить из себя героя. Я расправился с теми, кто отдавал приказы, и начал новую жизнь – такую, в которой они уже не смогли бы меня достать.
– И за этим всё это, – Жозефина кивком головы обвела отсек.
Один уголок рта Баттлера приподнялся вверх, в вялой попытке улыбнуться.
– Нет. Это – для Дэзире. Но вряд ли тебе будет интересно это слушать.
Жозефина поджала губы и отвернулась. Ей и в самом деле было неинтересно.
– Теперь ты.
Она искоса посмотрела на Баттлера и опять повернулась к окну.
– Это тоже не будет приятно слышать.
– У тебя кто-то был?
– Можно и так сказать.
Баттлер побарабанил пальцами по столу.
– Я пытаюсь, Рон, правда пытаюсь, – она осторожно подняла глаза, а затем, мгновенно решившись, пересела в кресло рядом с Баттлером и уткнулась носом ему в плечо. – И… я хотела сказать… Спасибо.
Баттлер отвернулся. Однако рука его легла Жозефине на поясницу и прижала к себе.
– Не надо, – сказал он тихо, не глядя на Жозефину, – я ничего не сделал.
Жозефина промолчала, только попыталась закопаться носом ему в подмышку.
Рон, не выдержав, усмехнулся.
– Что ты там ищешь?
– Тебя, – Жозефина по-детски прижала сложенную в кулак руку к губам, закусила палец и прикрыла глаза.
Баттлер скосил глаза и смотрел на неё некоторое время. Жозефина была хрупкой, как стекло. И такой же твёрдой, как лёд. Это странное сочетание колкости и чувственности зачаровывало.
Баттлер отвернулся и опять посмотрел в окно. Перед глазами встало лицо Дэзире – такое, каким оно было шестнадцать лет назад. Она и сейчас была красива, но тогда казалась по-настоящему хрупкой. Какое-то время он даже думал, что встретил ту самую часть себя – и, уже когда они стали супругами, понял, насколько ошибся. Это был не алмаз, а всего лишь стекло. За это он ненавидел её всем сердцем – ненавидел до сих пор, почти не вспоминая о том странном ощущении законченности, которое обретал с ней когда-то. Теперь история повторялась, и вопреки всему, что он наговорил три дня назад, Баттлер боялся, до смерти боялся ошибиться. Он знал себя достаточно, чтобы представлять, как опасны бывают эти самые решения, принятые в один миг. Они не раз уже разрушали и чужие жизни, и его собственную. Ещё не поздно было отказаться, отпустить Жозефину, простив ей этот нелепый долг. Сто двадцать тысяч… Дэзире в месяц тратила больше. И что с того, что деньги не принесли плодов. Девочка была хороша, но проститутку с гладким и нежным телом можно было снять и за меньшие деньги. Если бы он хотел всего лишь проститутку…
Баттлер чуть потянул Жозефину, желая уложить себе на грудь, но та крепко вжалась в своё уютное гнёздышко и шевелиться не хотела. Кажется, она спала.
Рон всё же подтянул её чуть повыше, поймав недовольный мурлыкающий стон, и уткнулся носом в пушистый затылок.
Жозефина пахла мятой. И ещё немного корицей. Баттлеру внезапно невыносимо захотелось стиснуть её и прижать к себе с такой силой, чтобы их тела соединились под прессом в одно.
Рон осторожно поправил упавшую на лицо девушки прядь волос и замер так, придерживая второй рукой её плечо. Прошло совсем немного времени, и он тоже уснул.
ГЛАВА 8. Ревность
Приём медленно превращался в кошмар. И дело было не в том, что Жозефина тяжело переносила такие мероприятия. Она вполне привыкла выстаивать по несколько часов за бесполезными разговорами, поддерживая в свете честь семьи. Однако тогда на неё не смотрели как на любопытную зверушку, привезённую из дальних стран. В центре внимания она была почти всегда – но взгляды эти были умеренно восхищёнными и исчезали сразу же, едва ей стоило обернуться.
Теперь всё было иначе. Она чувствовала себя товаром, выставленным на продажу. Среди гостей было достаточно много и мужчин, и женщин, пришедших в сопровождении профессионального «эскорта». Однако потому ли, что она была в этом обществе новенькой, или ещё по какой-то причине, никто из других компаньонок не удостаивался такого внимания, как она. Взгляды мужчин откровенно ощупывали её фигуру под длинным узким платьем. Проходя мимо они спокойно могли скосить глаза и прицокнуть языком.
Жозефина изо всех сил старалась не отходить от Баттлера, рядом с которым чувствовала себя хоть и в сомнительной, но всё же безопасности, однако удавалось это не всегда.
Рон весь вечер продолжал пытаться завязать контакты с эрханцами, но в основном неудачно. Он становился всё мрачнее с каждой минутой.
