Жозефина не ответила. Только потянула на себя руки Баттлера, лежавшие у неё на животе, заставляя сильнее стиснуть себя.
– Не отпускай меня, – прошептала она, уже погружаясь в смутную дрёму, и на грани сознания услышала:
– Никогда не отпущу.
ГЛАВА 11. Падение
Баттлер заметил, что с некоторых пор Жозефина после работы не сразу отправляется домой, а задерживается на какое-то время – полчаса, час, а иногда и больше – на станции межпланетного экспресса «Андертайм».
Экспрессы, странствующие между звёздными системами на силовых потоках от одной зоны перехода до другой, были архаичным и малоиспользуемым транспортом. Этаким атавизмом космоплавания. Роналд Баттлер знал это лучше, чем любой другой, ведь именно его сеть транспортных линий вытеснила «Космо-Лайнс» на обочину транспортного бизнесса.
Экспрессы были изобретены несколько веков назад и снова вернулись на сцену, когда люди начали взаимодействовать с Эрханом. Оказалось, что этот простой, хоть и не слишком быстрый вид транспорта, надёжен как титан – радары эрханцев не улавливали излучения с экспрессов, заключённых в силовые коконы, и также были бессильны их системы наведения. Однако уже к середине войны военная промышленность поставила на поток производство портативных коконов – аксессуара дорогого, но более чем необходимого военному бомбардировщику. А ещё через некоторое время пришлось пересмотреть систему врат, потому что не имея возможности выцеливать противника, эрханцы попросту обстреливали точки выхода шквальным огнём.
Какое-то время силовые линии ещё использовались для пассажирских перевозок, но когда военные технологии – не без помощи самого Рона – стали стремительно входить в гражданское судостроение, большая часть их отправилась в музеи.
Рону никогда не было жалко многотонных силовых монстров, не эргономично расходующих топливо и металл. По большому счёту он вообще никогда не задумывался о тех предметах и эпохах, которые история просеивает через своё сито и выкидывает на помойку. Баттлера интересовало только то, что ждёт впереди.
Никогда – до того момента, когда он увидел несоразмерно хрупкую фигурку на фоне грохочущего многотонного стального чудовища, несущегося мимо.
Волосы Жозефины развевал ветер, и он же норовил утащить полы короткого бежевого пальто, абсолютно неуместного под дождём.
Жозефина приходила сюда уже вторую неделю, и если поначалу Баттлер ещё считал это блажью, постепенно странное место для прогулок начинало занимать в голове Рона всё большее место. Когда сидя на деловой встрече, он сломал надвое карандаш, который долго крутил в руках, и понял, что уже минут десять думает о том, кого ждёт Жозефина на этой станции и как могла умудриться сообщить кому-то о своём местонахождении в обход охраны, Баттлер понял, что пора вмешаться.
Теперь он стоял под мелким и серым, как всё вокруг, дождём и смотрел на стройную фигурку, которую ветер колыхал так же сильно, как мог бы колыхать стебель одуванчика.
Нет, Жозефина не походила на того, кто кого-то ждёт. Начать хотя бы с того, что она стояла на перроне с отбывающими поездами, а не с теми, что прибывали на Асторию.
Она не выглядела ни ожидающей, ни радостно предвкушающей встречу, ни даже напуганной тем, что её могут застать. И всё же не была это и та мисс Арманд, которую Баттлер видел каждое утро у себя в приёмной. И даже та Жозефина, которая под покровом темноты приходила по приказу в его апартаменты, как наложница в шатёр к какому-то султану древности.
Жозефина тут была… Баттлер затруднялся назвать это одним словом. Пожалуй, Жозефина тут была – живой. И от этого под сердцем у Рона неприятно кололо, потому что рядом с ним Жозефина такой не была никогда.
Она ходила по перрону туда-сюда, задумчиво заглядывая в окна вагонов, будто рассчитывала увидеть там чужую, оставленную жизнь – так же как Баттлер сейчас подглядывал за её собственной.
Волосы Жозефины намокли. Руки были спрятаны глубоко в карманах. Чем больше проходило времени, тем чаще Жозефина притоптывала, разгоняя кровь в ногах.
Баттлер не заметил, как прошли сорок минут. Он мог бы смотреть на эту настоящую Жозефину вечно.
***
Прошёл почти месяц с тех пор, как Жозефина впервые добровольно отдалась Баттлеру. Рон был нежен до безумия, ни разу не причинил ей и тени боли, будто боялся сломать неловким прикосновением.
Жозефина не знала, нравится ей это или нет. Первый раз – первый настоящий раз, когда она смотрела на огни ночного города, а Рон двигался в ней, сладостно медленно наполняя собой без остатка – был восхитителен. Жозефина почти смогла поверить, что всё, что происходит с ними – настоящее, но пробуждение оказалось тем более жёстким – она проснулась в одиночестве, и вторая половина постели была не тронута. Баттлер исчез. А утром, проходя мимо неё, привычно задержался и произнёс:
– Доброе утро, мисс Арманд.
На стол легла маленькая коробочка с драгоценной брошью.
Жозефина с трудом нашла силы ответить ровно и холодно.
– Благодарю.
Она привычно спрятала предмет в стол и подумала, что именно эту вещицу она не наденет никогда.
А дальше дни покатились привычной чередой. Единственное, что изменилось – больше ей не давали бумажной работы. Дважды Баттлер вызывал её к себе, чтобы обсудить те самые графики, в которых Жозефина по-прежнему ничего не понимала.
Баттлер хмурился и явно оставался недоволен. Несколько раз он брал Жозефину на переговоры, и к этому Арманд тоже начала привыкать. Она понемногу запоминала имена и отрасли, которыми занимались их партнеры, и уже могла отвечать на некоторые запросы без консультации с Гудкайндом.
В пентхаус Баттлер её вызывал нечасто и, несмотря на всю трепетность, с которой относился к ней Рон в этих случаях, больше не было ни того упоительного полёта, ни оглушающего чувства опасности. И к этому Жозефина тоже начала привыкать.
В конце концов, в отсутствие приёмов, где она особенно остро ощущала своё положение при Баттлере, всё происходящее было вполне терпимо.
Назойливое требование не заводить контактов на стороне тоже не причиняло Жозефине особых неудобств – она в принципе не стремилась к контактам, и тем более не имела ни возможности, ни желания заводить их на чужой планете в краткие часы отдыха после утомительной ежедневной работы.
Впрочем, сидеть дома ей тоже начало надоедать. У неё не было книг, к которым она привыкла на Земле, а простое просиживание перед телевизором вводило её в тот ступор, в котором мысли лезли в голову сами, и остановить их было уже невозможно. Тут уже она полностью осознавала всю безысходность своего положения, и мучительное желание прекратить всё разом становилось невыносимым. В такие минуты Жозефина набирала номер Люси и долго сидела, просто глядя, как он отображается на экранчике мобильного – именно в такие минуты звонить сестре было нельзя.
