Рон тут же позволил ей опустить ноги и, повернув вдоль постели, сам устроился между её едва разведённых бёдер, наваливаясь на неё всем телом, так что Жозефине стало трудно дышать.
– Я люблю тебя… – прошептал Баттлер, плавно и медленно вгоняя себя в теплое податливое тело.
Жозефина вытянулась под ним, сжимая бёдра Рона своими. Закользила руками по спине Баттлера – не сильно, но беззастенчиво.
Баттлер наклонился, целуя приоткрытые губы, и долго мучил их, пока пальцы Жозефины не спустились на его ягодицы, не впились в них со всей силы, вгоняя Баттлера глубже.
Оба выдохнули, прогибаясь навстречу друг другу.
Баттлер с трудом перенёс вес чуть вбок и рухнул рядом с Жозефиной, прижимая её к себе.
– Я так тебя люблю… – повторил он, прикрывая глаза.
Ответа не было. Жозефина лишь молча гладила его по плечам, по вискам и затылку, и сама вжималась лбом в его грудь.
ГЛАВА 18. Пистолеты
Жозефина долго лежала, прижимаясь носом к груди Баттлера, будто опасаясь поднять глаза и увидеть, где они сейчас. Ей всё ещё страшно было подумать о том, что Рон может находиться в доме отца. В доме, где она была маленькой девочкой, где её считали наследницей, и где она и помыслить не могла о том, чтобы спать за деньги с богатым мужчиной.
Баттлер сказал, что любит её. Но разве можно любить того, кого ты делаешь своей собственностью? Разве того, кого любят, принуждают принадлежать….
У Жозефины не было ответа. Порой ей и самой казалось, что она теперь принадлежит Рону – не по контракту, а по какому-то иному, куда более страшному праву. Рон был источником её боли и её радости. Ничто и никто кроме Рона не вызывали в ней столько чувств – весь остальной мир проносился мимо как станции за окнами поезда, и только Рон был здесь, внутри. Он мог коснуться её, а мог ударить, мог поцеловать, а мог, наверное, и предать – и всё же Рон не предавал. Как бы ни сильна была зависимость Жозефины, насколько бы сильнее ни был Рон по сравнению с ней, чем дальше, тем яснее Жозефина понимала, что без него бы она не выжила. Не из-за денег или жилья… Хотя, конечно, очень многое упиралось в деньги. Но Рон стал той силой, которая тянула её куда-то. Вперёд.
За те два месяца, что они провели в одной квартире, Жозефина перестала думать о Баттлере как о враге. Их знакомство было неудачным, и Рон из-за какого-то бесконечного упрямства не хотел этого признавать. Но хотя он часто бывал излишне напорист и не слишком вежлив, это скорее было проявлением его внутренней сути, чем личной неприязни. Жозефина даже начала думать об этом как о некоем доверии – Рон ничего от неё не скрывал. Он был с ней настоящим.
А вот сама Жозефина не могла сказать о себе того же. Её отношение к Рону сильно изменилось, но всё ещё оставалось множество вещей, которые Рон понять не смог бы. Пожалуй, на том и основывалась его влюбленность, что он их не знал – в этом Жозефина была твёрдо уверена. Уже достаточно людей отворачивалось от неё, узнав, какой ворох проблем Жозефина тянет за собой. И по какой-то странной причине она не хотела, чтобы Баттлер стал ещё одним из этих людей.
Она и сама не понимала почему. Возможно, открыть Баттлеру правду было бы шансом избавиться от него раз и навсегда. Но хотела ли Жозефина этого? Чем дальше, тем меньше она была в этом уверена.
– О чём ты думаешь? – спросил Рон, прерывая поток безрадостных мыслей именно на этом не имеющем ответа вопросе, и Жозефина приподняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
Она закусила губу, размышляя, стоит ли отвечать. Баттлер любил задавать этот вопрос – вот так, в постели. Но Жозефина всегда отмалчивалась. Так же, как она никогда не отвечала честно на вопросы наподобие: «Как у тебя дела?», «Как настроение?» и «Как ты спала?». Рон не уставал задавать их, так что в какой-то момент Жозефина даже поверила, что это не просто вежливость. Если подумать, простая вежливость вряд ли сподвигла бы Рона на подобное. Он-то как раз всё говорил в лоб, как бы больно потом не было от его слов.
– О тебе, – сказала Жозефина, серьёзно глядя ему в глаза.
Рон был удивлён, но старался это скрыть.
– И что же ты думаешь?
Жозефина снова закусила губу и долго молчала.
– Ты знаешь, что у меня есть сестра?
Баттлер не ответил.
– Я хотела бы съездить к ней завтра. Я очень давно не была на Земле. А она не может ко мне прилететь.
– Жозефина, я знаю, – перебил её Баттлер.
Глаза Жозефины расширились на миг и снова сузились.
– Откуда?
Теперь Рон удивился ещё сильнее. Уже очень давно Жозефина не пыталась вот так бросать ему вызов. Последнее время она была тиха как мышь, и это угнетало Баттлера, заставляя обвинять себя самого в этом странном анабиозе.
– Я же должен был проверить досье человека, которого беру на работу.
И снова вспышка ярости на лице девушки, которая тут же погасла. О своём положении Жозефина тоже уже не заговаривала, видимо прочно смирившись. Как ни странно, Рона это вовсе не обрадовало – прекратив язвить, Арманд не ожила. Напротив, она стала ещё более мёртвой и выполняла всё, чего от неё хотели, будто робот.
– И? – сказала она устало, снова закрывая глаза. – Я знаю, это против правил…
– Жозефина! – Баттлер приподнял её за подбородок, подтянул к себе и поцеловал. – Конечно, мы съездим в клинику.
Жозефина неловко улыбнулась.
– Тебе не жаль тратить на это единственный день, который мы могли бы провести вместе? – она тут же закусила губу, поняв, что говорит. Она действительно хотела этого. Сама. Это открытие, пожалуй, отвечало на многие вопросы, которые она сознательно оставляла без ответа.
– Жозефина, я буду с тобой, – Баттлер снова поцеловал её. – Я знал, что Земля – это твой мир. И я хотел, чтобы ты показала мне его. Этот дом. Сестру… Всё, что считаешь нужным. Я люблю тебя вместе со всем этим, и я хочу узнать, что у тебя внутри. Мне мало тех взглядов и движений, по которым мне приходится догадываться о том, кто ты на самом деле. Неужели ты до сих пор думаешь, что я так много делаю для тебя, только ради того, чтобы обладать твоим телом? Ты красива, но девочку для постели я могу найти где угодно. Ты… сводишь меня с ума этими самыми ломкими движениями рук… Тем, как опускаются твои ресницы, когда ты не хочешь говорить… Я хочу знать, что они скрывают. Я хочу тебя всю.
– А если тебе не понравится то, что ты узнаешь?
Рон пожал плечами.
– Мы никогда не узнаем этого, если ты не заговоришь.
Жозефина прерывисто вздохнула.
– Я не уверена, что вообще заговорю… Рон.
Она отвернулась и долго молчала.
– Знаешь… Я, похоже, боюсь тебя потерять.
Баттлер закрыл глаза и крепче сжал объятья. На секунду все слова вылетели из головы напрочь. Скорее, просто ощущалась, чем звучала в мозгу мысль: «Нужно что-то сказать».
