ГЛАВА 23. Контракт
Жозефина возвращалась на Асторию третьего января. Оставалось ещё около половины рождественских каникул, но Рон решил, что не имеет права портить ей уже запланированные праздники.
Баттлер и без того узнал на Земле слишком много, но, увлёкшись собственной ревностью, так и не смог осмыслить всё это. Теперь, когда он узнал, Жозефина казалась ему другим человеком, а всё, что было между ними – маленьким и бессмысленным.
Рон довольно быстро осознал, что эту – настоящую Жозефину любит ничуть не меньше, если не больше. В сущности, она всё-таки была той же самой, только обрела новую глубину. Оставалось только корить себя за то, как неловко и грубо он поступил с существом и без того израненным чужой жестокостью. Все факты биографии были известны Рону и раньше, но тогда это были всего лишь строчки на экране. Пережитые и отражённые в глазах Жозефины, они выглядели совсем иначе.
Теперь предстояло восстанавливать то, что он едва не сломал.
Рон не очень хорошо представлял, как подступиться к этому делу. Самым привычным и очевидным были подарки, – но Жозефина всегда лишь расстраивалась ещё сильнее, когда Рон пытался подарить ей что-то дорогое. Что ещё он мог бы сделать, Баттлер не знал. Не петь же серенады под окном…
Именно этот план действий он и обдумывал на протяжении всех праздников – ничего хорошего, впрочем, ему в голову так и не пришло. Все варианты в любом случае сводились к деньгам, и Рон решил импровизировать.
Когда одиннадцатого числа пришло время выходить на работу, он начал с главного. Привычно поднявшись на президентский этаж, Рон подошёл к столу Жозефины. Та делала вид, что роется в каких-то бумагах, хотя лицо её выглядело осунувшимся и рассредоточенным.
– Мисс Арманд, посмотрите на меня, – попросил Рон мягко, но взгляд мгновенно вскинувшейся Жозефины всё равно наполнила боль. Рон невольно потянулся к её ладони, лежащей на стопке бумаг. Когда он сжал тонкие пальцы, всё тело Жозефины сотрясла волна дрожи, заметная только им двоим.
Рон осторожно вложил в пальцы Жозефины газету, которую держал в другой руке и так же тихо сказал:
– С Новым годом. Зайдите ко мне, когда освободитесь.
Рон заставил себя отвернуться от наполнившихся растерянностью глаз и, не оглядываясь, прошёл в кабинет.
Жозефина сидела какое-то время, глядя перед собой.
Рон отошёл? Было очень похоже на то. Но боль никуда не делась. Осознание того, что всё может прекратиться в любой момент, если только Баттлер этого захочет, грызло её изнутри.
Рождественские каникулы не превратились в ад только благодаря Люси. Жозефина всю неделю не переставала удивляться, как такой маленький и беспомощный человечек может подарить такую прорву тепла. Жозефина взяла напрокат аэромобиль и впервые за полгода сама села за руль. Это оказалось неожиданно приятно – в полной мере контролировать то, куда ты направляешься, а не зависеть от водителя, получающего приказы даже не от тебя самой.
Они в самом деле съездили к реке, где часто играли в детстве, два дня провели в Лондоне и три в Париже, и, как показалось Жозефине, Люси эта поездка помогла так же, как и ей самой. Та заметно ожила, обнаружив, что мир за стенами больницы всё ещё существует, и в голове Жозефины поселилась дурацкая идея забрать её оттуда совсем. Она тут же отогнала эту мысль – снимать квартиру было бы конечно дешевле, чем оплачивать клинику, но сама она не смогла бы следить за Люси, а где найти надёжную сиделку – не имела представления. Поселить сестру у себя тоже не представлялось возможным – не хватало ещё, чтобы их с Баттлером отношения протекали у неё на глазах.
Почему-то подсознательно Жозефина была уверена, что отношения, так или иначе, ещё будут – поверить в то, что Рон отступился просто так, она не могла.
И именно эта уверенность заставила её увидеть происходящее в новом свете. Она боялась. До чёртиков боялась, что Рон не примет её такой, какая она есть. Но бояться было бессмысленно: сам Рон сказал – если человек не принимает тебя, нет смысла думать о нём.
Эта мысль стала её путеводной звездой на всё время отпуска на Земле, и, вернувшись, Жозефина чётко осознала, что стыдиться ей нечего. Как бы больно это ни было, если Рон сейчас не захочет вернуться к ней, значит, в самом деле ничего кроме сделки их не связывало.
Боль никуда не делась, но оказалось, что разум вполне может её контролировать, и возвращалась на рабочее место Жозефина почти спокойной. Спокойствие продлилось ровно до того мига, когда Рон подошёл к её столу и заговорил. Мягкий голос в упор не вязался с сухостью обращения, и этот контраст всколыхнул в груди новую волну боли. Жозефина не могла понять, чего хочет Рон, что происходит между ними, и что будет дальше.
Ей понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться и заметить наконец оказавшуюся у неё в пальцах свёрнутую в трубочку газету.
Жозефина развернула её и поняла, что не может дышать – как тогда, когда произошёл несчастный случай с Кёнигом. Только в тот раз её напугал сам факт смерти человека, ещё недавно стоявшего рядом с ней. Теперь два и два складывались воедино.
«Эдвард Карлайл, наследник старинной шотландской семьи и владелец сети кинотеатров на Земле, скончался в возрасте двадцати трёх лет. Причиной смерти стала аэромобильная авария на дороге Хинкли-Ноттингем. Предположительно, Карлайл превысил скорость и, возможно, находился за рулём в нетрезвом виде. Аэромобиль столкнулся с неизвестной преградой, и произошёл взрыв. Подробности расследует Британская полиция».
Воздух наждаком проскрёб по лёгким, и Жозефина резко встала. Ноги сами направились ко входу в кабинет Баттлера, и Жозефина влетела туда, не замедляя хода около стола Гудкайнда.
– Ты… – выдохнула она, оказавшись внутри.
Рон выглядел довольным, как нагадивший в ботинок рыжий кот.
– Всё в порядке, мистер Гудкайнд, – прозвучал его голос в оглушительной тишине, и Жозефина услышала, как за спиной у неё захлопнулась дверь.
Рон встал и вышел из-за стола. По мере того, как его массивная фигура приближалась к Жозефине, Арманд физически ощущала, как вытекает сквозь какую-то дыру весь её запал.
– С Рождеством, – повторил Рон и коснулся губами виска Арманд, от чего девушку откровенно затрясло.
Жозефина покачала головой, снова ухватила ртом воздух и отступила назад.
– Мистер… Рон… Что… Что ты делаешь? Нет, что ты уже сделал?
Рон наклонил голову и прищурился, как делал всегда, когда хотел заглянуть глубже, в самые мысли Жозефины.
– Я сделал то, о чём ты мечтала. Надеюсь, в следующий раз, ты сразу скажешь мне, что происходит, а не будешь заставлять меня гадать и обвинять тебя в чём-то.
Жозефина снова открыла рот и опять закрыла его, так ничего и не сказав.
– И Кёниг? – выдавила она из себя наконец.
– И Кёниг, – взгляд Баттлера стал жёстким, – никто не причинит тебе боль, Жозефина. Никто.
