— Да уж, скоро Лапочке будет совсем весело с третьим малышом, — я улыбнулась и отпила ароматный чай.
— Ага, а уж как нашему деду будет весело. Карапузы наше все.
— Он от Дамирушки отлипнуть не может, — задумчиво произнесла я, зная, как папа постоянно проводит время с моим сыном.
— Не удивительно. Я сама часто с внуком играю. Вас не было рядом и это сложно для нас. А уж когда ты попала… в общем… Дочь, кто если не мы вам помогать будет?
— Спасибо, мамулечка, что бы я без вас делала? — я поднялась и порывисто обняла маму, вдыхая ее родной запах.
— А мы бы что без тебя делали?
— Как же я люблю тебя, мам.
— И я тебя, родная, — прошептала мама, даря мне с этими словами покой и уют. Я знала, что родители поддержат меня даже, если я буду не права. Они всегда на моей стороне.
— Мамуль, а давай отбивных с ананасом нажарим, м? — вдруг загорелась я, вернувшись на свой стул.
— Можно и отбивных. Малышка, а расскажи-ка мне кое-что, — попросила мама, улыбаясь мне из-за чашки.
— Ты о чем?
— Что между вами с Игнатом? Симпатия, страсть, отношения?
— Мам… — я засмущалась, когда мама заговорила про страсть и тут же быстро засунула в рот кусок бутерброда, в надежде, что она сменит тему.
— Я же видела, он готов съест тебя одним только взглядом так, как ты сейчас ешь этот бутерброд.
— Ну, мамуль… Тоже скажешь.
Мне стыдно! Это правда!
— Не смущайся. Это здорово что ты нравишься Игнату. Он хороший молодой человек. Угу… даже папа одобрил.
— Мам, между нами, ничего такого, — пожала плечами и еще откусила хлеба с колбасой.
— Вот совсем ничего, ага… потому и ночью бежишь к нему словно влюбленная.
Я подняла глаза и поняла, что вот-вот заплачу, но не с горя… от счастья плакать хочется.
— Так и есть, мамуль. Я кажется, влюбилась. Но я так боюсь снова обжечься. Боюсь, что надоем ему и он перестанет мне звонить.
— Ты не думай об этом, потому что мне, кажется, Игнат тоже к тебе что-то чувствует. Имею ввиду что-то большее, помимо страсти.
— Мам, ну ты как придумаешь.
— Прекращай! Можно подумать мы не знаем с папой, чем вы там занимаетесь у Градецкого.
— О Боже! — я вспыхнула от стыда и лицо прикрыла руками. Можно догадываться, но знать точно, что мои родители в курсе, чем мы с Игнатом занимаемся в его квартире. Просто стыдоба.
— Наслаждайся, доченька! Я все равно тебя перед папой отмажу.
Я глянула на маму сквозь пальцы, и выдохнув, открыла лицо.
— Ладно, смотри, что он мне подарил на Новый год.
Оттянула ворот свитерка и достала подвеску, которую не снимала с той самой ночи.
— Ох, красота. Кажется, ручная работа, — восхитилась мама, поддев цепочку пальцами.
— Да. Так и есть.
— Д — Дамир. Это хороший знак, Оливка.
Она улыбнулась.
— Мам… — протянула я, убирая цепочку обратно за пазуху.
— Ммм?
— Спасибо за то, что понимаешь.
— Я просто люблю тебя, доченька.
После обеденного сна мы с Дамирушкой покушали и пошли на улицу кататься на санках. Пока лежал снег, я пыталась радовать сыночка вылазками. То мы в снежки играли, я показывала, как надо лепить шарики, то строили снеговиков, то катались на санках. Мне важно было чтобы малыш чувствовал мою любовь, и знал, что я всегда рядом с ним. Я же тоже наслаждалась от того, что сын со мной, счастливый и здоровый. Это главное для меня, как для матери.
Позже, когда стало холодать, мы зашли в гости к Ангелике, попили чай, поболтали, поиграли с детками. Сестренка, словно точная копия мамы, что во внешности, что в характере, расспрашивала меня об Игнате, а я во время разговора поняла, как сильно за ним соскучилась. И даже сама написала ему, чтобы забрал меня ночью к себе.
И вот теперь надев вязанное платье кофейного оттенка, я еще раз убедившись, что Дамирушка уснул, тихонько спускалась вниз, договорившись с мамой, что она присмотрит за малышом.
Да, я сбегала тайком, чтобы папа не знал, что я снова не ночую дома. Я боялась, что он запретит мне такие вылазки, посчитав это некорректным.
Пыталась-пыталась уйти по-тихому, да только ничего не получилось, потому как папа с мамой сидели в гостиной у камина.
Попала.
— Малышка, а ты где собралась? — тут же активизировался папа, заметив на мне совсем не домашний наряд.
— Любимый, пусть дочь отдыхает.
— Лия… — предупредительно произнес папа, и снова посмотрел на меня, — и так, я тебя слушаю, дорогая младшая дочь.
— Пап, я… — и я замолчала, не зная, что сказать. Правду? Ну конечно же правду! Это же папа. — Меня Игнат позвал на свидание.
— Ну да, так уж и свидание. Что между вами?
— Мы встречаемся. Пап, послушай, он хороший.
— Я знаю, какой он, Оливия, или ты забыла кто я?
— Я не забыла, папуль, — выдохнула я, и все же расслабившись прошла к нему и присела на подлокотник. — Пап, мне с ним так хорошо, как давно не было.
— Оливка, мне главное, чтобы ты потом не страдала, понимаешь? Мне и так твоих страданий хватило выше крыши.
— Я знаю, папуль. Прости, что доставляю вам такие проблемы.
— Чего, дочь, ты что такое говоришь? — мама поднялась из кресла и обойдя подошла ко мне, обнимая и целуя в макушку. — Ты наше счастье. И не смей извиняться за то, что произошло. Твоей вины нет!
— Это я как раз виноват, что не мог сам вытащить тебя, — произнес папа, поцеловав мою руку.
— А может, это было к лучшему? Ну, то что ты был не в силах мне помочь в этой ситуации. Может наша встреча с Игнатом была предначертана кем-то там, выше…
— Может так и есть доченька. И если ты чувствуешь сердечком, тогда иди, он наверняка тебя уже заждался.
— Вот так, а как же мое мнение? — хмыкнул папа, а я в ответ посмотрела на маму.
— А ты и так согласен, — тут же ответила она, и обратилась ко мне: — иди дочь. Иди.
Я поднялась, посмотрела на родителей, и быстро чмокнув их в щеки, побежала в прихожую за шубкой и сапогами. А уже через пять минут счастливая выбегала за ворота, скользя каблуками по плитке.
— Ай, вот балда, надо было без каблуков обувать, — пробурчала себе под нос.
Еле-еле закрыла калитку, махнув охраннику, что справлюсь сама.
Игнат, заприметив меня тут же вышел из авто, а я улыбнулась, и выдохнула, стоило мне очутиться в его объятиях.
— Как же я скучал по тебе, — выдохнул мне в губы и накрыл их жарким поцелуем.
