— Полина! — снова окликнул меня Паша.
Я продолжала упрямо идти. Не оборачивалась. Волны с шумом докатывались до берега к моим ногам, оставляя на влажном темном песке белую кружевную пену.
Паша все-таки догнал меня и, схватив за запястье, резко развернул к себе.
— Ты меня действительно не слышишь или просто придуриваешься? — спросил сердито он.
— Прости, море так шумит! — в свое оправдание начала я. Задрала голову вверх: — И чайки громко кричат!
Огромные белые птицы высоко в небе кружили над пляжем.
— Куда ты удрала утром? — продолжил допрос Долгих. — Я думал тебя сегодня с работы забрать, а ты на рынке не появлялась, дома тебя тоже нет, на звонки не отвечаешь…
— Я телефон в комнате оставила! Пусти! — высвободила я свою руку и двинулась дальше.
— Ковалева, ты чего там себе насочиняла? — не отставал Долгих.
— Мечты! — горько усмехнулась я. Не оборачиваясь, проговорила: — Прости, ты тогда был совершенно прав! Своим признанием я все только испортила!
— Испортила? — удивился Паша. — Полина, что ты могла испортить?
— Нашу дружбу! — я развернулась и посмотрела на Пашу. — Как ты и говорил в тот раз, когда я хотела передать письмо с признанием… Оно было написано для тебя, а не для Буравина! В общем, не надо было нам все это начинать. Встречался бы с Ульяной дальше и все дела…
Паша молчал и непонимающе смотрел на меня. Тогда сбивчиво продолжила:
— Понимаешь, Паша, для меня эта ночь — не просто переспали… Оба получили удовольствие и все, разошлись… Для меня это… так важно. Я… я ведь тебе все тогда сказала! — устало закончила я, имея в виду свое признание в любви. На которое, увы, не получила ответа.
— Смешная ты, Полина! — ответил Пашка.
— Спасибо! — буркнула я.
— Для меня ведь это тоже не просто «переспали и разошлись»… Хотя, спасибо за доставленное удовольствие! Мне все понравилось! — губы Пашки тронула довольная улыбка.
— Ох, Павлуша! — вспыхнула я. — Не ори ты так об этом! — я оглядела пляж. — Нас люди услышат!
Я шла вдоль берега, выискивая на мокром песке новые ракушки… Но такая же красивая и нарядная мне больше на глаза не попадалась. Паша продолжал следовать за мной.
— Ковалева, поверить не могу, что теперь ты меня отбриваешь! — сердито проговорил за спиной друг.
Я молча шагала дальше.
— Мне в жизни дважды нос разбили, и оба раза — из-за тебя, между прочим!
— Ох, какой ты мелочный! — поморщилась я на ходу. Удивилась: — Два раза? А когда это еще?
Сама могла припомнить лишь хмыря, который нас с Долгих похитил…
— Давно еще, в школе… с Галушиным! — отозвался Паша.
Я снова остановилась и развернулась.
— Так ты из-за меня подрался с Максом?
— А из-за кого ж еще?
— Из-за Тарасовой… — ответила я растерянно. — Сам же мне сказал!
— Это ты тогда так сказала! — поправил меня Пашка.
— А почему вы подрались?
— Не помню уже, — нехотя ответил Долгих. — Ты же помнишь Макса, он еще тот придурок…
— Ага! — растерянно отозвалась я.
Мы молчали, стоя друг напротив друга. Я, опустив голову, теребила в руках красивую белую ракушку… Тишину нарушали далекие голоса, которые доносились с пляжа, и шум моря.
— Знаешь, как я влюбился в тебя? — спросил вдруг Паша охрипшим голосом.
Я с удивлением подняла на него глаза:
— И как же?
— Будто все годы, что мы дружим, ходил по тонкому льду, боясь что рано или поздно это все-таки вот-вот случится…
— Случилось? — уточнила я, затаив дыхание. Сердце подпрыгнуло.
— Да, Ковалева! — серьезно кивнул Паша. — Случилось. Я провалился под лед и вряд ли у меня уже получится выбраться…
Я рассмеялась.
— Я уже давно там… Согласись, бодрит?
— Очень бодрит! — рассмеялся в ответ Паша.
Долгих быстрым шагом подошел ко мне, крепко обнял и спросил:
— И сколько лет мы с тобой в итоге продружили? Года четыре?
— Шесть лет, — опять поправила я. — Долгих, ты нарочно меня злишь? Думала у тебя проблемы только с русским языком, а ты и считать не умеешь! Сколько пальцев показываю? — продемонстрировала я Пашке не самый приличный жест.
— Ну все, Поликарп, ты нарвалась! — проговорил Пашка, разуваясь. Бросил на песок свой телефон и, снова подхватив меня на руки, решительно понес в неспокойное море.
— Пусти, Павлодар! — завопила я. — Я ведь в одежде!
Паша зашел в воду по колено и, вновь придерживая меня за спину, склонил над волнами.
— Полианит! — весело проговорил Долгих.
— Павиан! — отвечала я, глядя в смеющиеся зеленые глаза друга.
— Полимер!
— Павильон!
— Полифилия!
— Что? — удивилась я. — Что это еще за слово?
Вместо объяснений Пашка вдруг выпустил меня из рук, и на этот раз я тут же упала в прохладную воду, громко заверещав. Успела схватить Долгих за рубашку и потащить вслед за собой. Теперь мы вместе барахтались в шипящем море.
— Долгих, я тебя убью! — причитала я.
— Ковалева, а я тебя люблю! — выкрикнул Пашка. — Сильнее всех на свете! Плевать, пусть другие слышат!
Порывы теплого ветра подгоняли к берегу все новые волны. Соленая вода заливала глаза, которые и без того были влажными…
— Знаешь, мне жаль наших будущих детей! — проговорил Паша между нашими поцелуями.
— Это еще почему? — искренне удивилась я.
— Ты представляешь, сколько мы вдвоем можем забавных прозвищ им придумать?..
Я звонко рассмеялась и снова притянула к себе Пашу. Мы целовались, не слыша грохота моря, в те короткие промежутки, пока нас с головой не накрывало волнами.
