С завтрашнего дня в ваше поместье вернутся слуги, дом будет обставлен новой мебелью, заложенные картины и драгоценности уже выкуплены.
Не могу представить, что может заставить Вас отказаться от столь щедрого предложения. И всё же, если такая нелепость случится, имейте в виду, что я тотчас отзову всех своих подручных и выдвину иск. Уже к концу следующей недели поместье Говардов уйдёт с молотка, а Мэри отправится в монастырь.
И да, мисс Амелия, так как Вы станете моей женой, до свадьбы объяснитесь с мистером Фостером. Супруга верховного лондонского судьи не может иметь столь сомнительные знакомства.
Завтра, ближе к ужину, к Вам прибудет посыльный. Прошу передать ему ответное письмо со своим решением. Позже я также пришлю человека, который займётся устройством либо нашей свадьбы, либо Вашим официальным банкротством.
Надеюсь, Вы, как дама весьма образованная и сведущая в финансовых делах, поймёте меня и высоко оцените предложенный компромисс. С бесконечной любовью к Вам, Питер Байрон».
Дочитав послание, Амелия медленно подошла к окну. На её лице не было никаких эмоций, кроме разве что безнадёжной тоски. Она смотрела на раскинувшиеся пред поместьем равнины, утонувшие в совершенстве ночи. На кроны деревьев, возвышающиеся вдалеке, ломающие линию горизонта. На тёмное небо, изрешечённое мелкими светилами, судьба которых предопределена вечностью…
Где-то посреди ровного полотна небес вздрогнула и сорвалась звезда, словно символ падения и самой Амелии. Насмешница-судьба ехидно вздёрнула бровь, упиваясь собственным коварством, не заметив, что в этот скоротечный миг в глазах оставленной ею леди сверкнуло не отчаянье, а всепоглощающий гнев…
Глава 11
«Чувствительность – высоких душ несчастье.
Кто чувствует грубей, тот защищён
От этих ран, как смерть неотвратимых».
Уильям Шекспир.
– Фостера ко мне, живо!
В «The Illustrated London News» вошел главный редактор – импозантный мужчина, возрастом около пятидесяти. Полноватый, но в меру, среднего роста, с проседью на висках и очень хитрым взглядом – сразу видно, цепкости и предприимчивости этому джентльмену не занимать! Мужчина был очень возбуждён и не менее озадачен. Мыслительный процесс отражался на его лице сотнями различных эмоций, от задумчивости, до почти детского восторга. Сбросив дорогое пальто на пол и вручив секретарю цилиндр, мужчина торопливо направился в свой кабинет. Юноша тут же подобрал одежду начальника, слегка отряхнул шерстяную ткань ладонью и поспешил следом.
Уже будучи на пороге, главный редактор обернулся и, строго посмотрев на секретаря, рассёк указательным пальцем воздух, спрашивая:
– Где Фостер?
– Я не знаю, сэр. Кажется, он ещё не приехал, – растерянно пожав плечами, отозвался молодой человек, прижимая к своей груди вещи редактора.
– Найти его, быстро! Дело безотлагательное!
– Что-то случилось? – взволнованно уточнил секретарь.
– О да, – довольно протянул редактор. – Мы готовим сенсацию, господа!
Расплывшись в одержимой улыбке, прикидывая в голове возможную прибыль от продажи следующего выпуска, редактор ещё раз громко назвал фамилию Джозефа и скрылся за дверью.
Фостер прибыл на работу чуть позднее положенного. Выглядел журналист паршиво. Последние дни он много пил, мало спал и совсем не писал. Все его мысли занимала Амелия. Мужчина не мог придумать, как помочь ей, а самое главное – как помочь самому себе, ведь мисс Говард отказывалась идти с ним на контакт. После их последнего разговора на квартире Фостер осмелился нанести Говардам личный визит. Джентльмен провёл в поместье почти два часа, но его любовница так и не вышла из своей спальни поприветствовать гостя, хотя бы из вежливости. Однако Джозеф успел отметить, что помимо Лиззи в доме появились новые-старые слуги, значительно оживился интерьер, да и в целом многое изменилось.
Стоило журналисту переступить порог редакции, как его тотчас перехватил секретарь, отправляя прямиком к начальнику. Не раздеваясь, Фостер вошел в кабинет и устало опустился на стул, не проявляя никакого интереса к работе.
– Бурная ночка? – шутливо отозвался редактор, достал из-под стола бутылку скотча и два стакана.
– Есть повод? – без энтузиазма спросил журналист, слегка нахмурившись от терзающего голову похмелья.
– О да, друг мой! Сюжет, с которым ты попадёшь на первую полосу, – редактор наполнил стаканы, предавая один из них Джозефу. Тот взял ёмкость в руки и, не дожидаясь тоста, в один глоток её осушил. Должно было стать легче, но не стало.
– Что за сюжет? – Фостер поставил стакан на стол. Редактор, не мешкая, вновь плеснул туда спиртного.
– Судья Байрон женится, – восторженно объявил мужчина.
Новость смогла заставить Джозефа собраться. Его взгляд изменился, отсутствующий ещё мгновенье назад, он вспыхнул заинтересованностью.
– Неужели? И при чём тут я?
В голове журналиста тотчас пришли в движение шестерёнки, вытаскивая поникший разум из болота отчаянья. Если Байрон собрался жениться, его грязное требование, выдвинутое Амелии в уплату долга, можно было использовать как рычаг давления. Заставить старого прелюбодея отказаться и от финансовых претензий, и от самой Говард, пригрозив открыть правду его избраннице. Идея показалась Джозефу гениальной, он даже довольно улыбнулся и потянулся к стакану, дабы выпить за неожиданно свалившуюся прямо в руки удачу. Но дальнейшие пояснения редактора разбили вдребезги не только надежду, но и сердце журналиста.
– Ты ведь весьма дружен с семейством Говардов, вхож в их дом, имеешь приятельские отношения с самой мисс Амелией, – попивая шотландский виски, спокойно рассуждал джентльмен, даже не догадываясь, как глубоко его собеседник увяз в своих привязанностях к старшей дочери бывшего работодателя. – Уверен, она пойдёт тебе навстречу, приоткрыв завесу тайны своих отношений. Ты, как друг семьи, сможешь получить эксклюзивный материал. Возможно, мы даже выпустим серию статей. Ещё бы, такое событие, один из самых влиятельных людей Лондона женится на главной мужененавистнице Англии. Просто потрясающе!
– Стой, Билл! – подавшись вперед, Фостер уставился на редактора невидящим взглядом. – Я никак не смекну, о чём ты толкуешь? Каким образом Говарды причастны к свадьбе судьи Байрона?
– Джозеф, ты внимательно меня слушал?! – мужчина совершенно искренне улыбнулся, подмечая на лице своего журналиста застывшее недоумение. – Байрон сделал предложение Амелии Говард, свадьба через три дня. Никто, кроме нашего издания, не в курсе и не приглашён. Не знаю, чем мы так приглянулись Его светлости, но он пожелал, чтобы именно наша газета осветила это радостное событие. В общем, займись этим. Меня интересуют все подробности, даже какие чулки будущая миссис Байрон наденет под подвенечное платье! Давай-давай, – редактор замахал руками, словно отгоняя голубей от кормушки. – Только сначала приведи себя в порядок, ей-богу. На сегодня можешь взять отгул и выспаться. Но завтра к вечеру я жду наброски.
