– Амелия, это вы? – из глубины сада послышался мягкий голос, сравнимый разве что с мелодичными переливами виолончели, чувственными, глубокими, искренними в своей грусти.
Под ботинками джентльмена захрустела листва. Леди обратила взор к укрытой тенью аллее. Несколько слишком долгих секунд, и она увидела его… Томас Рэнделл, таинственный иностранец, пленивший гордячку с первой встречи. Отчего же Амелия осознала это только сейчас, когда уже ничего не изменить?..
– Вы здесь… – тихо прошелестели губы. Говард горько усмехнулась тому, как нежно прозвучал её голос, и, сделав глубокий вдох, заговорила более твёрдо. – Вы хотели знать мотивы моего замужества? Что же, я удовлетворю ваше любопытство, но поклянитесь, что о деталях нашего разговора никто не узнает.
Американец задумчиво нахмурился, делая шаг навстречу собеседнице. Окинул взглядом её побледневшее от волнения лицо, приметил лёгкую дрожь, точно от озноба, а затем протянул вперёд руку, глядя в глаза требовательно, решительно, но без осуждения.
– Я даю вам слово, мисс Говард. Ваша исповедь останется при мне, похороненной под сердцем. Никто не посмеет на неё покуситься! Идёмте, в беседке можно присесть и поговорить.
Амелия ненадолго задержала взгляд на ладони джентльмена, скользнула им по линии жизни, здоровья, любви… охватила длинные пальцы, лишённые трудовых мозолей. Как, должно быть, ласково Томас прикасается ими к женскому телу…
– У нас не так много времени, – скорбно выдохнула невеста и крайне нерешительно коснулась руки американца, вздрогнув.
Трепет… Амелия чувствовала трепет. Именно он терзал её каждый раз при мысли о Томасе Рэнделле. Оборотная сторона страха, обнажённого, откровенного, терзающего душу множеством страстей, бурей чувств и многоликостью сомнений.
Рэнделл осторожно сжал самые кончики пальцев девушки, наблюдая за ней исподтишка, опасаясь спугнуть или оскорбить.
– Всё хорошо, вам не нужно меня бояться, – вкрадчиво прошептал мужчина, и Амелия, заглянув ему в глаза, улыбнулась так естественно, что у Томаса перехватило дыхание.
– Я боюсь не вас, Том, а тех чувств, что вы во мне пробуждаете… – взволнованно ответила Говард, делая скромный шаг вперёд.
Томас ощутимее обхватил женскую руку и, преодолевая расстояние, которое больше был не в силах терпеть, прижал ладонь Амелии к своей груди. Их взоры сплелись воедино. Время замерло в проникновенном единении душ. В глазах обоих дикой орхидеей распустилось томительное вожделение.
– Он заставил вас, – убеждённо кивнул американец, склоняясь к лицу Амелии.
– У меня не было выбора, моя семья лишилась всех своих активов. Я должна была спасти хотя бы сестру… – вымученно прошептала леди, невольно подавшись вперёд, ловя дыхание джентльмена губами.
– Почему вы не пришли ко мне, Амелия? Почему не послушали своё сердце?
– Потому что оно молчало… – печально улыбнулась Говард, вопросительно вскинув бровь.
– Разве? – еле слышно произнёс мужчина, обнимая тонкий стан сильнее, словно пытаясь поглотить девушку собственным телом.
Амелия трагично всхлипнула, прикрыв глаза. Неожиданный порыв ветра обрушился на молодых людей свежестью ночи, но легче не стало, тело и разум пылали охваченные пламенем желания.
Рэнделл наклонился ещё ниже, касаясь носом волос девушки, шумно втягивая в себя воздух, пьянея от аромата лавандового масла и сладости мускуса. Амелия сжала плечи мужчины пальцами и склонила голову набок, вытягивая изящную шею. Губы американца тотчас припали к усеянной мелкими мурашками коже. Тишину потревожил сладостный стон.
– Бежим со мной, – поцелуи джентльмена с каждым ударом сердца становились всё более настойчивыми, жадными. Чтобы не сойти с ума от постыдного возбуждения, Амелия до боли закусила губы.
– Куда же вы хотите бежать? – задыхалась словами она.
– В Америку. Там Байрон никто!
– Но ваш бизнес… – чувствуя невообразимую слабость в ногах, Амелия просела, но Томас, ощутив её падение, предотвратил несчастье, ловко подхватив леди на руки, заглядывая в карие глаза с нескрываемым обожанием.
– Это не важно! Больше ничего не важно… – ответил мужчина, и в тот же миг его губы накрыли уста Говард безудержным поцелуем, всеобъемлющим, отчаянным, полным обнажённой страсти.
Небеса упали на землю, а земля оказалась над головой, сверкая мириадами звёзд, что растерялись и зависли на середине. Реальность стремительно искажалась под чувственными ласками. Желание обладать друг другом острой стрелой пронзило обоих, объявляя о своей безоговорочной победе над разумом. Амелия запустила пальцы в волнистые локоны американца, такие мягкие и приятные на ощупь. Со всей страстностью Томас терзал девичьи губы, словно в этом поцелуе была сокрыта тайна мироздания, и если отстраниться, не погрузиться глубже, произойдёт непоправимое.
Вдруг Амелия, всего на секунду выплыв на поверхность из пучины вожделенного помутнения, встрепенулась и отстранилась от Томаса – насколько, разумеется, смогла, всё ещё оставаясь в его руках. Растерянно оглядев удивлённое лицо джентльмена, леди сконфуженно отвела взгляд, уткнувшись носом в его ключицу. Пряный аромат дорогого табака и, кажется, виски, заполнил лёгкие приятным послевкусием.
– Нет, это ошибка! Отпустите меня…
Но Рэнделл, будто не слыша требований, понёс невесту глубже в сад, к той самой беседке, где они должны были встретиться.
– Мистер Рэнделл, – испугано прошептала Амелия, пытаясь поймать взгляд американца, устремлённый в темноту. – Остановитесь, я хочу вернуться! – ответа не последовало. – Вы слышите меня? Томас!!!
– Слышу, – наконец ответил мужчина, занося Говард под крышу мраморного бельведера с широкими колоннами, фигурными поручнями и изящными балясинами.
По северной стороне, обращённой к дому, с прохудившейся крыши спускались хитросплетения вьюнка, растение не цвело столь же пышно, как в былые времена, когда за ним ухаживал садовник, и всё же создавало иллюзию занавеса, частично скрывая молодых людей от посторонних глаз.
Опустив Говард на ноги, Томас отступил на шаг назад. В его глазах мерцало нечто будоражащее инстинкт самосохранения, заставляющее опасаться и вместе с тем слепо идти навстречу, вопреки голосу разума.
– Что всё это значит? – Амелия дышала часто, сбивчиво. Теперь её лицо раскраснелось, а губы пылали от недавних поцелуев.
– Вы желаете вернуться туда? – прикрикнув, Рэнделл выбросил руку в сторону, указывая на дом. – Где сборище зазнавшихся господ потешается над вашим провалом и чествует погрязшего в пороке старика? Туда, где ваше имя ежесекундно смешивают с грязью за спиной, а в глаза льют сладкие речи о добродетели? В этот мир вы хотите вернуться?!
– Вы забываетесь, сэр! – нервно дёрнувшись, Амелия вскинула подбородок, глядя на мужчину свысока.
– О нет, дражайшая Амелия, это вы забыли, кем являетесь! Поддались шантажу ублюдка, решили, что не властны над собственной судьбой?! Я докажу, как сильно вы ошиблись, решив сыграть по их правилам! Если вы позволите…
