Американец скользнул пальцами вниз по запястью леди, заключая её ладонь в свою, и очень тепло улыбнулся.
– Пусть попробует, – эти слова прозвучали весьма самоуверенно и даже самодовольно, но Амелии интонация Рэнделла пришлась по вкусу. – Так ты примешь моё приглашение?..
Говард ненадолго задумалась и, отдышавшись от клокочущего в груди гнева, обратилась к адвокату.
– Вы поедете с нами, мистер Гудмен?
– О нет, миссис Байрон, мне нужно поговорить с судебным врачом, изучить улики, прочесть показания свидетелей.
– Очень жаль, – голос Амелии вновь стал сдержанным и холодным, несмотря на то что на самом дне карих глаз продолжали бесноваться бесы.
– Идем, – Томас учтиво поклонился другу, аккуратно положив руку на поясницу леди, ненавязчиво подталкивая её к выходу.
– Через запасной выход, – напомнил Джеймс, после чего Рэнделл и Амелия покинули кабинет.
Американец снимал дом в самом центре богемного Лондона, недалеко от своего партнёра – мистера Линча. Отдельно стоящий особняк насчитывал несколько гостевых комнат, две столовых для личного пользования и для проведения банкетов, большую гостиную, музыкальный салон, каминную. Но в основном американец пользовался лишь спальней и библиотекой.
Распорядившись подать поздний ланч и заранее приготовить ужин, джентльмен по просьбе Говард распустил всех слуг до утра. Амелия не хотела возвращаться в родное поместье, нужна была передышка. Тем более что Мэри уехала к мистеру Уитмору, а до отца ей не было дела. Томас любезно предложил Амелии погостить у себя. Недолго поразмыслив, Говард согласилась. Для неё приготовили комнату напротив хозяйской спальни, вторую по величине в доме.
От обеда Амелия отказалась, сославшись на головную боль. Она пожелала немного отдохнуть и, не притронувшись к чаю, удалилась в свои покои. Томас не стал возражать. Утро выдалось не из лёгких, к тому же, по пути в город леди обмолвилась, что плохо спала.
Впрочем, к ужину Амелия всё же спустилась, выспавшаяся и посвежевшая. И пусть тягостные мысли не покидали её голову ни на минуту, вымотанная допросом, она уснула без памяти, оттого сейчас и выглядела значительно лучше.
Вечер прошёл чудесно. Томас всячески старался развлекать свою гостью. Рассказывал ей об Америке и Париже, в котором жил некоторое время, пока налаживал поставки тканей из Европы. Они сошлись в своей бескомпромиссной нелюбви к французам и бесконечной влюблённости в стихи Шекспира. Амелия поведала джентльмену о некоторых своих романах, и о мечте когда-нибудь издаться под собственным именем. Рэнделл предложил свою спонсорскую помощь в этом нелёгком деле, но девушка тактично отказалась.
К одиннадцати вечера, когда пара допила вторую бутылку вина, чувствуя томную сонливость, Говард встала с кресла, отложив на чайный столик книгу сонетов, которую до сего момента читала вслух.
– Я совсем тебя утомила. Пожалуй, пора ложиться спать, время позднее.
Томас сидел прямо на полу возле камина, задумчиво разглядывая причудливую игру пламени.
– Я бы мог слушать вечно, как ты читаешь, – обернувшись, мужчина проникновенно улыбнулся.
Черты его лица были столь приятны и таинственны в тусклом свете свечей и огня, что Амелия невольно вздохнула томно и очарованно.
– Позволишь проводить тебя до спальни? – поднимаясь на ноги, поинтересовался джентльмен.
– Нам ведь, кажется, по пути? – усмехнулась леди, но совершенно без иронии. – Так что не вижу в этом ничего предосудительного.
Рэнделл кивнул, взял со столика подсвечник, в котором горело три свечи, и уже было собрался выйти из комнаты первым, дабы осветить леди путь, но Амелия опередила его, бесстрашно шагнув в полумрак коридора.
Остановившись между двух дверей, девушка застыла, не смея обернуться и взглянуть Томасу в глаза. Впервые в жизни Говард чувствовала себя столь взволнованно. Она нервно теребила пальцами кружево платья и ощущала, что дыхание вот-вот оборвётся.
Как же это странно… действительно любить кого-то. А можно ли назвать то, что испытывала леди к Томасу, любовью? Амелия была несильна в делах сердечных, зато прекрасно разбиралась в страсти и, к её глубочайшему изумлению, сего не испытывала. Её влечение было куда более многогранным, глубоким и оттого пугающим.
В доме стояла абсолютная тишина, был слышен лишь еле различимый треск свечей и за спиной дыхание мужчины, который тоже не решался нарушить молчание. Он смиренно прикрыл глаза. Сердце в груди джентльмена стучало так сильно, что казалось, ещё немного, и вырвется из груди.
Как же Томас хотел протянуть руку и прикоснуться к дрожащим плечам. Провести ладонью вдоль позвоночника, дойти до самого края. Прижаться губами к плавному изгибу шеи, втянуть в лёгкие аромат цветочного масла, выудить из дерзких кудрей все до одной шпильки, запустить в них пальцы, нежно сжать и вновь ощутить вкус поцелуя желанной женщины. Целовать, целовать, целовать всю её без остатка… Любить неистово.
– Я уеду завтра с утра, – прошептала Амелия, не оглядываясь, ощущая ноющую боль где-то под сердцем. – Думаю, вам стоит остаться в стороне и от расследования, и от меня…
– Что? – Томас немедля шагнул вперёд, накрывая одной рукой хрупкое девичье плечо. – О чём ты говоришь? И почему мы снова на «вы»?..
– Байрон настроен решительно, Томас. Останешься подле – пойдёшь ко дну вместе со мной. Я не хочу этого.
– Амелия… – Рэнделл отвёл в сторону канделябр и прижался к спине девушки грудью. – Я не оставлю тебя, слышишь? Выброси это из головы! Мы пройдём сей путь вместе, от начала и до конца.
– Но если… – задохнувшись всхлипом, попыталась возразить леди, но джентльмен не дал ей закончить. Он слегка надавил ладонью на хрупкое плечо, заставляя возлюбленную обернуться и встретиться с ним взглядом.
– Значит, так тому и быть! На дно? – Томас почти восторженно рассмеялся. – Да хоть в адскую пасть, лишь бы быть вместе с тобой.
Амелия окинула лицо американца растерянным взглядом. Он пленял её сердце, разум и тело, даже не касаясь его. Как страшно находить в себе слабости, от которых считала себя свободной прежде. Говард боялась своих чувств, но так хотела познать всю их полноту.
– Я люблю тебя, Амелия, – вдруг произнёс американец и, зажмурившись, девушка жалобно простонала, пошатнувшись.
Томас подхватил её под локоть, виновато опустив глаза. Но он не жалел ни о своих словах, ни о чувствах. Он ни о чём не жалел.
Спустя некоторое время, глубоко вздохнув, Амелия коснулась руки мужчины, в которой он держал свечи. Чуть подавшись вперёд, девушка осторожно задула сначала одно пламя, затем второе. Рэнделл вопросительно на неё посмотрел. Говард загадочно улыбнулась.
Мгновение короче удара сердца – и коридор погрузился во тьму. Ничего не говоря, Амелия взяла Томаса за руку и повела в свою комнату. Он послушно следовал за ней, не веря в происходящее.
