И честностью прельщают в пустяках,
Чтоб обмануть тем легче в важном деле».
Уильям Шекспир
После полудня дверь камеры открылась, и в маленькое, тёмное помещение вошёл мистер Гудмен.
– Миссис Байрон, как вы?
Джентльмен был не на шутку встревожен. Он тотчас подошёл к леди, взяв её за руку, ужаснувшись, какой та была ледяной.
Чтобы не смотреть на мужчину снизу вверх, Амелия устало поднялась на ноги с сырой лежанки.
– Боже, вы так бледны…
– Где Томас? – тяжело сглотнув, спросила Амелия. Джеймс озадаченно нахмурился.
– Я запретил ему и близко приближаться к тюрьме, – виновато пояснил мужчина, склонив голову, опасаясь столкнуться взглядом с клиенткой.
– Что? Но почему? Мне нужно с ним поговорить! – возмущённо отозвалась Говард, сильнее сжимая руку джентльмена в своей.
– Миссис Байрон, поймите, я действую лишь в ваших интересах. Рэнделл сейчас в бешенстве и вполне способен надломать дров! – детектив приблизился к Амелии, заговорив значительно тише. – Никто не должен знать, что вы любовники… Я просил вас воздержаться от проявлений чувств, пока идёт следствие, вы решили пренебречь моим советом. Но теперь, когда всё зашло так далеко, боюсь, что Томасу придётся некоторое время держаться в стороне!
Говард огорчённо выдохнула, но кивнула с согласием. Она и сама не раз думала о том, что их связь не принесёт Томасу ничего хорошего.
– Передадите ему, что я сожалею о нашей ссоре. Так глупо всё вышло… Я не хотела его обидеть и готова ждать столько, сколько ему будет угодно. Он поймёт.
– Хорошо, – с участием улыбнулся мужчина, но вскоре взгляд его померк, а уголки губ нервно дрогнули.
– В чём дело, мистер Гудмен? – настороженно поинтересовалась Амелия.
Джеймс выпустил тонкие женские пальцы из своих широких ладоней. Немного потоптался на месте, подбирая слова. Но так и не сумев облачить вопрос в тактичную форму, спросил напрямую:
– Миссис Байрон, Амелия… скажите честно, вы планировали отравить Питера Байрона?
– Что? И вы туда же? – возмущённо всплеснула руками Говард. – Я думала, мы на одной стороне, Джеймс!
– На одной! Уверяю вас, – Гудмен тотчас шагнул вперёд, вновь попытавшись коснуться рук дамы, но она резко отвернулась, уставившись на трещины в каменной стене. – Поймите, я верю вам, Томас верит вам, ваша сестра и отец верят вам, но в суде нам нужно будет обосновать находку Даниэля! Слишком много улик, пусть и косвенных, указывают на вас! Мы должны укоренить в сознании присяжных, что в этой истории вы главная жертва! А наличие яда сему не способствует!
На некоторое время в камере застыл даже воздух. Гудмен понимал, что его вопрос мог задеть Амелию. Слышать обвинения со стороны собственного адвоката то ещё удовольствие. Но также мужчина надеялся, что его клиентка осознаёт всю тяжесть ситуации и сможет справиться с эмоциями. Ему нужно было за что-то зацепиться, найти лазейку!
Неожиданно джентльмен обратил внимание, что леди, до сего стоящая без движения, вздрагивала, но по-прежнему не издавала ни звука. Нерешительно подойдя к Амелии со спины, мужчина бережно коснулся её плеча, без особого давления разворачивая даму к себе.
Говард плакала! Беззвучно! И оттого её немые слёзы казались мужчине ещё более мучительными.
Как эта с виду хрупкая женщина могла вынести столь много? Сколько в ней силы, стойкости, гордости, а не слепой гордыни! Джеймс совершенно искренне восхищался Амелией Говард и был абсолютно уверен в её невиновности!
– Простите меня, – еле слышно произнёс адвокат, отводя взгляд в сторону.
– Я бы не вынесла… – на тягостном вздохе обронила Амелия.
Гудмен заглянул в её глаза, на его лице отразилось непонимание.
– Брачная ночь, Джеймс, – чуть громче заговорила Говард. – Я согласилась на брак, чтобы спасти сестру от позора. Но делить с судьёй ложе – это было выше моих сил…
– И вы… – потрясённо начал Гудмен, но Амелия закончила свою исповедь сама, как и всегда, с достоинством.
– После торжества я хотела покончить с собой.
– Это же просто блестяще! – внезапно воскликнул Джеймс, но быстро осёкся, – то есть, прошу прощения, ужасно. Просто…
– Я понимаю, – Амелия, на удивление, нисколько не оскорбилась, и даже напротив, благосклонно улыбнулась, хоть её глаза и были красны от слёз. – Вы хотите дать присяжным жертву… Вот вам жертва!
– Я немедленно должен подать прошение на пересмотр обвинений! Просите, но нужно бежать, суд сегодня закрывается в три.
Гудмен поспешил на выход, но уже будучи на пороге, обернулся.
– Я вытащу вас, мисс Говард, – просияв, восторженно заявил мужчина.
– Мисс Говард? Вы всегда обращались ко мне по фамилии мужа…
– Ваш муж ублюдок, со всем уважением, – усмехнулся джентльмен.
– Вы хороший адвокат, Джеймс, – кивнула леди, после чего Гудмен покинул камеру.
* * *
В тот же день
Штаб-квартира Скотланд-Ярда
Ближе к вечеру, когда большая часть сотрудников уже закончили трудиться на благо безопасности жителей Лондона, в дверь кабинета Даниэля Байрона нетерпеливо постучали. Отнимая уставший взгляд от бумаг, в сотый раз изучая отчёт хирурга, проводившего вскрытие тела судьи, детектив откинулся на спинку стула и разрешил войти неизвестному.
Им, к огромному удивлению мужчины, оказался Джозеф Фостер. Он наградил сидевшего в кресле джентльмена пренебрежительным взглядом и прошёл в комнату без какого-либо приветствия.
– Амелия не виновата, ты должен её отпустить! Причём во всех смыслах! – весьма самоуверенно произнёс журналист.
Байрон подался вперёд, укладывая локти на стол, глядя на незваного визитёра исподлобья.
– Если тебе есть что сказать по существу, говори.
Фостер снисходительно усмехнулся и бросил перед детективом папку с какими-то бумагами и вырезками из старых газет.
– Вот твой убийца, – сухо отозвался он. – Не благодари и оставь мисс Говард в покое!
С этими словами Джозеф вышел из кабинета, демонстративно хлопнув дверью, а Байрон приступил к изучению новых материалов по делу, ошеломлённо выкладывая на стол документы, вглядываясь в рисованные и такие знакомые лица на пожелтевших газетных страницах.
Глава 31
«А что ж твоя мечта? Была пьяна,
Не выспалась и видит в черном цвете,
Что до похмелья радовало взор?»
Уильям Шекспир
Это были самые долгие сутки в жизни Говард. Заточённая один на один с собой в холодной камере, куда даже свет проникал нехотя, через небольшое окно под самым потолком, молодая женщина во многом переосмыслила свою жизнь.
