– Я был пьян… – потрясённо пробормотал Байрон.
– Наивно было полагать, что я об этом не узнаю! В Лондоне и у стен есть уши, – снисходительно улыбнулась Амелия и, проведя пальцами по раскрасневшейся щеке, обратилась к стоящему подле инспектору. – Будьте так любезны, мне бы стакан воды да зеркало.
Опешивший полицейский с опаской посмотрел на детектива. Даниэль согласно кивнул и отвернулся.
– Отведите её в мой кабинет, – сухо отозвался мужчина, более не смотря на леди. – Я вас там не потревожу.
Через пару минут Амелию проводили на второй этаж. Закрыв за инспектором дверь, леди сначала направилась к висевшему на стене зеркалу, чтобы удостовериться в отсутствии синяков. Краснота ещё не спала, но это было дело времени. Детектив приложился не сильно. Зато знатно скомпрометировал себя в глазах сослуживцев.
Поправив шляпку и расправив ворот пальто, Говард подошла к письменному столу. Она не собиралась покидать участок без рукописи и наверняка знала, что Даниэль хранит её где-то среди бумаг. Отыскать роман труда не составило. Он лежал в верхнем ящике. Прихватив стопку исписанных чернилами листов, Амелия с гордо поднятой головой вышла в коридор и покинула Скотланд-Ярд.
Буквально через пару часов Даниэля Байрона ожидало самое большое унижение в жизни. Обыск и возможный арест по обвинению в убийстве собственного отца, в случае если подозрения Говард и мистера Гудмена подтвердятся.
Глава 35
«Не помню дня суровей и прекрасней»…
«Макбет». Уильям Шекспир
Гробовщики несли на плечах богато украшенный гроб, боязливо ступая по сырой земле средь могильных крестов. Чёрный бархат обрамлял ажурными рюшами плотно прилегающую крышку, на которой лежали тёмно-бордовые розы, почти такие же, как на свадебном торте Амелии. Вслед за почившим следовало не много людей. Священник в траурной рясе. Вдова, которую за руку поддерживал высокий темноволосый джентльмен во фраке угольного цвета. Белокурый ангел со своим женихом, молодым юношей. Приятной наружности господин в шерстяном пальто, державший под мышкой свежий выпуск газеты. Скромно одетая мисс средних лет, посвятившая всю свою молодость услужению некогда знатного печатника. Двое мужчин – извозчиков, что привезли собравшихся на кладбище, и престарелый адвокат, отказавшийся даже близко подходить к сыну своего бывшего клиента.
На похороны Питера Байрона не приехали ни коллеги, ни старые знакомые. Весть о том, что судья оказался насильником, шантажистом и изувером, быстро облетела Лондон. И так же быстро распространилась новость, что его убийцей оказался собственный сын.
У Амелии в ушах до сих пор звенел истошный вопль детектива, потрясший всех присутствующих в зале суда, в тот самый миг, когда с Томаса Рэнделла были сняты кандалы, а самого Даниэля взяли под стражу его же подчинённые.
– Ты ведьма! – кричал, брызжа слюной, Байрон-младший, глядя Говард прямо в глаза, пока его вели по проходу. – Она вытрясет из тебя всю душу, Рэнделл! Растопчет её своими бальными туфлями и, не моргнув, скормит бродячим псам! Стерва! Это ты убила его, ты убила нас всех своими ведьмовскими чарами!
Детектив был столь безумен в своих обвинениях, что леди потеряла дар речи. От высокого ворота платья она начала задыхаться и чуть было не упала в обморок, но к ней вовремя подоспел оправданный Томас. Он поймал возлюбленную за руку и притянул к себе, заставляя отвернуться. Лишь услышав его сбившееся в волнении сердцебиение под своей щекой, Амелия смогла вздохнуть и выдохнуть одновременно…
Всё позади. Томас Рэнделл оправдан, жив, здоров, сжимает её дрожащий стан в своих объятьях!
Спустя полчаса экипаж мисс Говард выдвинулся в лондонский пригород, увозя её в руках спасённого и любимого мужчины, дабы проводить в последний путь человека, коего они оба ненавидели всей душой. И всё же в угоду традициям согласились милосердно проводить его в последний путь, тем самым прощаясь не только с Питером Байроном, но и со своим прошлым. С чудовищными потерями и кошмарными снами, что бередили старые раны по ночам.
При обыске в доме Даниэля, кроме сокрытого письма и спрятанного завещания отца, что подлежало оглашению сразу после похорон, улик не нашли. Оказывается, Питер внёс пометку от руки в день свадьбы, лишив сына наследства и всех привилегий фамилии. Шафером покойного был его же поверенный юрист, так что факт изменений в документе засвидетельствовали! Но при утере самого завещания оно имело все шансы стать аннулированным.
Позже в кабинете детектива обнаружили стальное перо фирмы Heintze & Blanckertz, некогда принадлежавшее убитому, со следами его крови. Оно было спрятано в верхнем ящике стола с двойным дном.
Но решающими в деле стали показания Элизабет – женщины, работающей служанкой в доме Говардов долгие годы. Она рассказала, будто бы видела, что после того, как судья Байрон удалился со своим юристом в кабинет, Даниэль последовал за ними. Вскоре мистер Фарел вернулся к гостям, а детектив и судья остались наедине. Служанка также рассказала, что слышала громкую брань. А буквально десять минут спустя раздался крик Амелии, которая нашла тело своего мужа. На вопрос суда, почему мисс Лиззи не давала показаний прежде, женщина сообщила, что детектив Байрон уверил её в бесполезности этих свидетельствований. Ведь среди увиденных ею в тот вечер господ убийцы не было.
Даниэль отрицал всё сказанное служанкой до самого конца, но суд присяжных не поверил мужчине и приговорил его к смертной казни через повешение. Приговор привели в исполнение примерно в то же время, как на могилу Питера была брошена последняя пригоршня земли.
В следующий вторник от сих трагических событий в доме семьи Уитмор состоялся долгожданный праздник. Свадьба единственного сына и мисс Мэри Говард. Амелия, решив оставить условности, сняла траур и полвечера кружилась в вальсе с Томасом. Они оба были в вишнёвом.
Мистер Линч, вопреки скандалу, решил продолжить сотрудничество с (теперь уже официально) англичанином. И пусть Томас с Амелией решили уехать из Лондона, сыскав себе достойное поместье в пределах Эдинбурга, Рэнделл с особым рвением поддержал инициативу Алана, заключив с ним контракт. Будущей весной партнёры запланировали открытие двух ткацких фабрик и одного элитного ателье в столице.
Джордж Говард сразу после свадьбы младшей дочери отбыл к дальним родственникам в Хартфордшир, чтобы на лоне природы излечиться от своего недуга. Он заверил Мэри, что к рождению её первенца вернётся в Лондон здоровым человеком и попытается воскресить свою типографию. Амелия с радостью отнеслась к стремлению отца и пообещала навестить его ближе к Рождеству.
Джозеф Фостер также покинул Лондон. Поговаривали, что по нелепой случайности он уехал в Шотландию, но кто его знает, как случилось на самом деле. Этот джентльмен был последним человеком, который говорил с детективом Байроном перед казнью, и единственным, кто решился попрощаться лично.
Издатель, которому журналист прежде предлагал роман Амелии, решив нажиться на горячо обсуждаемой в высшем свете теме, предложил леди сотрудничество. Её первый роман под собственным именем обещали напечатать уже к первому снегу. А также взяли в работу ещё несколько рукописей.
