– Но?.. – улавливая в словах мужчины недосказанность, спросила она.
Байрон властно сжал пальцы, наклоняясь так низко, что Амелия смогла почувствовать его сиплое дыхание на своей шее.
– Но взамен вы станете моей любовницей…
Говард резко подскочила на ноги, оборачиваясь, глядя на шестидесятилетнего старика с неприкрытым возмущением. Образ достопочтенного джентльмена, коим прослыл судья в обществе, вмиг превратился в дорожную пыль. Истинная личина развратника и прелюбодея сверкнула хищной ухмылкой на его лице.
– Да как вы смеете?!
– Ах, Амелия, оставьте! К чему эта драма? Или, быть может, вы смеете утверждать, что до сих пор невинны? – хрипло рассмеялся судья, делая широкий шаг вперёд.
– Вы не имеете права… – начала было леди, но Байрон оборвал её на полуслове, прижав к чувственным губам указательный палец.
– А вы не имеете средств к существованию, но эту проблему я могу с лёгкостью решить. Вам лишь нужно согласиться.
Судья угрожающе навис над Амелией, прижимая её бёдра к столу. Его палец прошёлся вдоль нижней губы девушки и попытался скользнуть внутрь, но Говард крепче сжала зубы и резко дёрнула головой.
– Ну что же ты, милочка… – криво усмехнулся Байрон, укладывая руку на женскую талию.
– Скажи да, и я положу Лондон к твоим ногам…
– Уберите от меня свои грязные руки, – сквозь зубы процедила Амелия, – иначе я закричу!
– Кричи, я люблю, когда женщины кричат, – содрогаясь от похоти и почти животного возбуждения, прошипел мужчина, прикладываясь морщинистыми губами к бархатной шее загнанной в угол женщины.
Глава 6
«Нетронутое имя, генерал,
Для женщин и мужчин всего дороже.
Кто тащит деньги – похищает тлен».
Уильям Шекспир
Обветренные, горячие губы терзали шею Амелии, оставляя на мраморной коже влажные следы. Ладони судьи неистово шарили по молодому телу, пытаясь прочувствовать его тепло под многослойными одеждами. Говард закрыла глаза. Ей нужно было немного времени, чтобы осознать, принять происходящее, сделать выбор. Байрон слыл очень могущественным человеком, таких покровителей стоило ценить и восхвалять, а врагов до смерти бояться. И сейчас решалась судьба не только самой леди, но и её младшей сестры.
– Прошу вас, остановитесь, – жалобно прошептала Амелия, пытаясь хотя бы словом повлиять на беспорядочное блуждание требовательных рук, цепляющих пальцами кружева.
Байрон слегка отклонился назад, всматриваясь в раскрасневшееся лицо девушки, а затем надменно усмехнулся и заговорил таким тоном, словно перед ним стояла портовая шлюха.
– Не строй из себя святую невинность! Я прекрасно знаю, что спрятано под этими тряпками. Ты не лучше любой девки с Ковент-Гарден.
Слова судьи хлёсткой пощёчиной ударили по женскому самолюбию. Да, Амелия Говард не была святой, не хранила свою честь до брака, но, стоит заметить, и замуж не собиралась. Не только в угоду собственным убеждениям или стремлению к независимости, а также по причине отсутствия достойного, равного ей по силе духа мужчины. «Лондон ещё не подарил миру джентльмена, способного вынести меня», – сказала она однажды, отшучиваясь, когда мистер Линч в очередной раз по-дружески справлялся о делах сердечных одной из самых красивых женщин Англии.
Где-то под рёбрами вспыхнул фитиль гнева и молниеносно сгорел, осыпая множеством искр гордыню. Яркой вспышкой в районе солнечного сплетения взорвалась злость, распространяясь безудержной волной по всему телу. Говард прогнулась в спине, насколько позволял корсет и, упершись в грудь Байрона ладонями, с силой отпихнула его назад.
– Я не позволю! – вскрикнула леди, глядя на мужчину глазами, полными ядовитой ненависти.
– А Фостеру позволили, – криво усмехнулся судья, отчего морщины ещё сильнее проступили на левой стороне его лица, делая его непропорциональным, напоминающим оплавленную свечу с уродливо застывшим по одному краю воском.
– Не понимаю, о чём вы! – фыркнула Амелия и уже было собралась уйти, но судья поймал её за запястье, сжимая пальцы до покраснения кожи.
– Я знаю, что этот третьесортный писака – ваш любовник, можете не отрицать!
Леди сомкнула невольно задрожавшие губы. Байрон похотливо вскинул бровь, слегка закатив глаза, представляя Говард обнажённой в объятьях молодого журналиста, а затем и в собственных.
– Я не против, – сипло протянул мужчина, коснувшись себя в районе паха, оттягивая книзу брюки. – Пока вы покорны, можете оставлять эту игрушку при себе. От вас супружеской верности я не требую. Но учтите, Амелия, когда ляжете со мной, сделаете всё так, как будет велено. Я не потерплю упрямства и вероломства!
Амелия застыла в изумлении. Оказывается, Байрон и мысли не допускал, что она может ему отказать. Наверняка, если бы не разгар рабочего дня, он бы попытался овладеть ею прямо на своём письменном столе и, возможно, даже против воли.
Силясь подавить клокочущую внутри ярость, Амелия коротко выдохнула и, горделиво вздёрнув подбородок, шагнула к мужчине. Он всё ещё сжимал тонкую руку, причиняя боль, но девушка уже не обращала на это внимания. Ведь, куда болезненнее боли физической её терзало задетое чувство собственного достоинства.
Байрон был невысокого роста, поэтому, глядя в его глаза, мисс Говард смотрела прямо перед собой. Выдержав многозначительную паузу, леди неожиданно для судьи широко улыбнулась. Вот только взор её пылал отвращением и ненавистью.
– Что же, я не стану лгать. Мистер Фостер и вправду мой любовник. Буквально вчера мы занимались любовью целых три раза за одну ночь… О, знали бы вы, Питер, что он делал со мной…
Амелия заметила, как желваки на скулах Байрона задрожали. Он тяжело выдохнул через рот. Воздух из его лёгких вышел с усилием и еле слышным свистом.
– Поверьте, столь искусной любовницы, как я, у вас никогда не было. Заверяю, ни одна девка с Ковент-Гарден со мной не сравнится… – леди подалась ещё сильнее вперёд и почти коснулась своими пухлыми губами губ старика.
– Мисс Говард, – заикаясь из-за возбуждения, еле вымолвил Байрон, – будьте уверены, я отведаю все ваши умения…
– Боюсь, что нет. Вам никогда не доведётся испытать сладких утех в моей постели, – завлекающе, словно флиртуя, прошептала Амелия, но её глаза с неприкрытым презрением насмехались над старым развратником.
Чёрта с два! Она не подчинится его воле, не позволит пасть себе столь низко!
Не сразу, спустя пару ударов сердца, глаза судьи округлились. Она отказала ему? Несмотря на скрытые угрозы пустить по миру её семью, лишить будущего младшую сестру и всех, кто ей дорог, включая Джозефа Фостера? Отказала?!
– Неблагодарная потаскуха! – взревел Байрон, дёргая мисс на себя, в желании швырнуть её к окну.
