Заметила на следующем холме какое-то движение. Там появилась фигура в тряпках цвета песка. Затем вторая. Они помахали руками. Сначала мне показалось, что нам и я даже собиралась поднять ладонь в ответ, но потом разглядела, что стояли они спиной ко мне. Эта парочка звала остальных.
Через несколько секунд вниз по склону в нашу сторону бежала уже целая толпа.
– Быстрее! – крикнула Дана.
Я помчалась к ней.
– Кто это? – спросила на бегу.
– Изгои! Дикие! – бросила она в ответ.
Мне это не говорило ровным счетом ничего. Обернулась и поняла, что до следующего озера точно не успею. Ноги вязли в песке и двигались мы со скоростью, с которой в Москве трусцой бегала. Наши преследователи мчались намного быстрее. Мне даже показалось, что некоторые из них передвигаются на четвереньках.
Дана тоже поняла бессмысленность попытки убежать и крикнула остальным остановиться. Мы собрались плотной группой. Кое-кто достал оружие.
– Без команды не стрелять, – напряженно сказала Дана, – попробуем договориться.
Хотя сама сидела на корточках с пистолетом в руке. Левой шарила в сброшенном на песок рюкзаке.
Вблизи несущаяся к нам толпа, которой, кстати, конца так и не было видно, потому что из-за гребня все выбегали новые и новые группы, выглядела омерзительно. Ладно одежда – хотя в таких лохмотьях даже бомжи в Москве ходить бы постеснялись – меня до дрожи в ногах пугали их лица. В них мало чего осталось от человека. Озверевшая стая. В глазах даже не озлобленность, нет… ярость, ненависть, животное желание растерзать, и все это в концентрате, который даже в разведении один к ста способен обычного человека свести с ума. В каком-то фильме про зомби я видела похожих. Там, где заболевшие не еле-еле передвигают ноги, а бешеными толпами бегают быстрее здоровых.
На нас неслась стая двуногих животных, родившихся когда-то людьми, и справиться с ней не было ни единого шанса. На группу всего пять пистолетов. Максимум шестьдесят патронов. В то, что у атакующих остались хоть капли инстинкта самосохранения, верилось с трудом. Они будут переть, не обращая внимания на пули, а их сотни, если уже не тысячи.
Нас разделяло метров пятьдесят, когда Дана выпрямилась и подняла высоко на вытянутой руке какую-то блестящую штуку.
Дикую стаю это мгновенно переключило из режима нападения в состояние ужаса и благоговения. Толпа рухнула на четвереньки и ткнулась лбами в песок. Некоторые шлепнулись с таким рвением, что по инерции даже проехали на коленях по песку.
Наша предводительница держала над собой золотой жезл с крупным прозрачным камнем в навершии.
– Мы посланники Влада! – крикнула она, – Бог недоволен вами!
Скорчившиеся люди внизу печально завыли.
Ого… они понимают!
– Он вернется уже скоро, накажет неверных, наградит лучших и поведет за собой в сияющий мир. А сейчас прочь отсюда!
Люди сначала несмело отползали, а потом так же дружно побежали прочь.
– Это что сейчас такое было? – спросила я, отойдя от первого шока. Еще минуту назад мне казалось, что эти звери растерзают нас на куски.
– Они почитают Влада как бога. Эта хрень – она помахала в воздухе золоченой палкой со стекляшкой, прежде чем сложить и сунуть ее в рюкзак, – символ его власти. У каждой группы, которая сюда идет, есть складная копия на всякий случай. Хотя обычно обходимся без подобных встреч. Всё, собрали монатки и дружно потопали дальше.
– Но кто они? – не унималась я.
– Местные жители. Сама видела. Ужас. Влад говорит, что только он способен держать их в узде, пока мы окончательно не изолируем этот мир.
– В смысле изолируем?
– А что мы сейчас делаем, по-твоему? Прокидываем незавершенные пути, которые будут тормозить эту ужасную версию вселенной и удалять ее дальше от остальных. Для этого и пришли.
Мы спустились по склону к небольшому коричневому озерцу. Члены группы по очереди склонялись к воде с якорями в руках и исчезали.
– Вы хотите разрушить весь этот мир? Убить всех?
– Не разрушить. Изолировать. Чтобы никто никогда не смог отсюда вырваться в другие миры.
Выходит, Марко мне и в этом соврал, и миры не погибают окончательно?
Щелчок.
Вечерние разговоры с Миррой. Когда две девушки живут в одной палатке, то что еще делать вечерами, кроме как болтать, тем более что у нас так много общих больных тем. Перемыв кости и все потроха Казимиру, мы постепенно открывались друг другу все больше и больше. Она была сиротой, а я… хоть мать и была жива, но ощущения были похожи. Мы обе потеряли дорогу домой, но с той разницей, что я имела шанс вернуться обратно и просто не занималась поисками нужного пути, а Мирра сбежала из своего мира в четырнадцать и возвращаться ей было некуда.
Когда я рассказала ей о месте, в котором побывала с Даной, то впервые увидела на глазах у бывшей крутой начальницы слезы. Оказалось, похожая дикая стая растерзала ее мать и уничтожила город, в котором она жила.
Они появились неизвестно откуда и ворвались в город как цунами. Тысячи… миллионы. Это мне в карьере попались невооруженные бомжи, а в детских воспоминаниях Мирры двуногие звери смели защитников города используя невиданное в тех краях оружие. Сейчас-то она знала, что безумцев кто-то вооружил огнестрелом. Столица пала за считаные минуты. Изгои уничтожили всех. Мать Мирры погибла на ее глазах. Девушку спасло только то, что она в последний момент нырнула. Впервые в жизни.
Она переоделась мальчишкой. Плавала юнгой на паруснике, пока он не затонул. Мирра спаслась. Единственная из команды. Вода – наша стихия и никогда не убьет ныряльщика. Она перенеслась в новый мир и снова вышла уже в другое в море и в другом веке, сменив неуклюжую шхуну на чайный клипер.
Спустя год в порту она встретила Казимира, и с тех пор работала на него со всем старанием, на какое была способна. Он открыл для нее мультивселенную. До этого Мирра не понимала, что делает, спасаясь от опасности в отражении.
– Если Влад действительно старается избавить миры от волн изгоев, то я всегда буду на его стороне, – заявила она тем вечером.
– Что значит «если»? Я сама видела…
– Глаза могут и обмануть. Потом… это же видела ты. Сама же говорила, что больше не веришь чужим доводам. Я тоже хочу убедиться, – твердо сказала она, прищурив глаза.
Щелчок.
Мирра ворвалась в палатку как ураган. Я уже засыпала и вздрогнула от неожиданности. Попыталась успокоиться, но, взглянув на свою подругу, поняла, что наоборот – надо начинать волноваться еще сильнее.
– Что случилось?
Она села на свой матрас и посмотрела на меня, решаясь говорить или нет. От нее несло спиртным, но, судя по глазам, она была абсолютно трезва.
– Мирра! – твердо сказала я.
