Отпустила рукоять и сделала несколько шагов вперед.
– Ну и дура, – сказал он, и с разворота ударил меня кастетом в лицо.
Очнулась от следующего удара, уже лежа на полу.
Вначале я еще слышала и разбирала слова.
Он неторопливо бил ногой и говорил с улыбкой, наслаждаясь каждой секундой и каждым ударом. Про то, что рыжих тут не так уж и много, так что опознать кого именно поранил часовой в тренировочном лагере – дело пары часов. Про то, что проболтавшийся Мирре сотрудник охраны уже скормлен тем самым изгоям. Они ценят сырое мясо. О том, что испорченным Трестом тварям верить нельзя никогда.
На столе перед его лицом стояло начищенное металлическое ведро. В отражении он видел, как я взялась за рукоять и передумала.
Нас опять обыграли как детей. Все эти смешные заговоры… что в Тресте, что здесь. Пара глупых девчонок задумала сделать революцию. Так он говорил.
И бил.
Наконец боль кончилась. Он вернулся к столу и взял пистолет.
Я уже не кричала и наскучила ему как игрушка.
«Ныряй!» – заорала в моем ухе Рыжая.
Куда? Как? Разум пытался продраться через мутную пелену боли.
Вяло перевела взгляд на пол.
Лужица моей крови из рассеченной брови медленно впитывалась в утоптанную землю прямо перед глазом.
Влад как будто понял, что я задумала и сразу же вскинул руку с пистолетом.
Но опоздал.
Разум так и не сообразил, и все произошло бессознательно. Мое тело уже умело нырять на уровне инстинктов.
«Оба раза якорем будешь ты сама» – всплыли в голове слова Красной Королевы.
В первый раз это был мой глаз. Во второй – моя кровь.
Наконец, я потеряла сознание и боль ушла.
Глава 22
Меня разбудил чей-то стон. Он скребся в уши, раздражал и мешал спокойно умереть. Только через какое-то время поняла, что это мой собственный голос.
Сознание возвращалось фрагментами. Сначала слух, потом ощутила боль. Следом пришли воспоминания. Влад… Мирра.
Боже… если мне так досталось, что же они с ней сделали?
Медленно перевернулась на спину. Движение отдалось болью, по-моему, во всех мышцах и костях сразу, и я непроизвольно вскрикнула. Еле-еле разлепила левый глаз. Правый пока не открывался.
Кроваво-красное небо. Заунывный звук: ветер тихо насвистывал на какой-то невидимой дудочке. Холодно. Земля вроде теплая, но меня бил озноб. В душе постепенно, как чернильное пятно в воде, расплывалось тоскливое ощущение полной безнадежности и бессмысленности. Всего. Слов, действий, мыслей… и самого моего существования.
Ветер шептал мне на ухо: «Лежи, не вставай. Скоро придет ночь, а с ней мороз. Он убаюкает тебя, избавит от боли, страданий и угрызений совести. Он все вылечит. Не шевелись. Все бессмысленно». Заунывная мелодия прямо возле левого уха вторила ему. Гипнотизировала, усыпляла.
Лениво повернула голову и безразлично посмотрела, что же такое свистит. В нескольких сантиметрах от лица скалился остатками зубов белый отполированный человеческий череп.
Мой тоже скоро будет так же лежать рядом.
«Вставай!» – приказал громкий голос в моей голове.
– Зачем? – прошептала я, с трудом разлепив ссохшиеся губы.
«Иначе ты умрешь».
– И что? Все равно сдохну, рано или поздно. Я разрушила все, к чему прикасалась. Из-за меня погибла Мирра, попал за решетку Ник. Том с Настой лишились дома и скитаются как бомжи по чужим мирам. Может, лучше сейчас, пока я не сломала еще чьи-то судьбы?
«Если умрешь ты, умрут все. Встань и оглянись».
– Рыжая, отстань от меня.
«Я молчала» – ответил мне знакомый голос. Совсем не тот, что звучал в голове до этого.
Приподнялась на локтях и вскрикнула от боли в боку. Перевернулась на четвереньки и медленно выпрямилась, встав на колени.
Бесконечная мертвая равнина. Ни травинки, ли веточки. Земля неожиданно светлая, почти белая. Человеческие кости. Везде, до горизонта. Черепа, грудные клетки – все вперемешку. Сколько людей здесь умерло? Тысячи? Миллионы?
Взгляд невольно натыкается на небольшие скелетики. Это не долина смерти, собравшая стариков. Здесь погибали и дети. Кто-то отнял у них всех право или желание жить. Может быть, так же, как сейчас, медленно высасывал его из меня вместе с остатками сил. Что если они тоже просто легли и умерли?
С трудом, морщась от боли, потихоньку встала на ноги. Правое бедро стреляло при каждом движении, но раз могла опереться на ногу, то кости были целы. С горем пополам плестись можно.
Вот только куда.
Как я тут оказалась? Водоемом и не пахло. Закрыла глаза и попыталась понять, куда ведет меня нить перехода. Натяжение я слабо ощущала, причем даже знала, куда меня вернет – инстинктивно я перебросила сюда путь от ручья к палатке. Только вот здесь нить шла… в никуда. Размазалась по всей равнине, как будто я стояла на поверхности моря.
Снова упала на колени и отгребла рукой в сторону камни и осколки костей. Ломая ногти, разрыла верхний выветренный слой.
Я попала сюда благодаря крови.
Она здесь везде.
Земля была черно-багровой. Все было пропитано кровью, смертью и безысходностью.
Это было невыносимо. На меня давил огромный многотонный груз, стремящийся сломать мое «я», втоптать его в землю и похоронить навсегда. Одна маленькая душа пыталась выстоять против всего мира.
Я не могла встать. Слезы капали из глаз и темными пятнами оставались на белых костях.
Кто-то убил всех этих людей. Кто-то сделал мир таким, что выдержать в нем больше нескольких минут невозможно. Кто-то превратил миллионы жизней в белеющие на земле кости. Создал миллионы флейт для мертвого ветра. Огромный орган смерти.
Кто-то.
По телу прошла волна жара.
Я была уверена, что этот «кто-то» жив. Сидит сейчас где-нибудь в комфорте и даже не вспоминает об этом месте.
Еще одна волна.
Ярость поднималась внутри. Закипала в котле где-то внизу позвоночника, срывала крышки и клапана и стремилась вверх.
Сила вздернула меня на ноги.
Я найду его! Я найду их всех, кукловодов, играющих в чужие смерти как в игрушки. Жертвующих миллионами для своих мелких целей, потому что по сравнению с такой ценой любая цель мелка. Какова бы ни была идея, если она требует для себя равнину, покрытую черепами детей, ее следует уничтожить вместе с создателем.
У меня снова был смысл жить.
Унылый ветер утерся своим «зачем», заткнул мотив безысходности себе в задницу и стремглав полетел прочь. Больше ему не поставить меня на колени.
