Протянула руку и на глазах Влада выдернула из пустоты небольшой бумажный цилиндр. Терпеть не могла, когда эти петарды бахали всю ночь под окном почти весь январь. А тут, надо же, пригодились.
Как только двенадцать разноцветных выстрелов отгремели, ко мне неслась целая толпа. Да, этот мир начал возвращаться в кольцо собратьев: в воздухе не ощущалось и десятой доли той тоски и безнадежности, которые я чувствовала в первый раз, но люди… люди так быстро не менялись.
На глазах у тысячи зрителей я достала из воздуха золоченый жезл. Он был не слишком похож на тот, что демонстрировала Дана: на пластиковой золоченой пластмассовой звездочке болтался ценник: «Посох Деда Мороза», но издали сойдет. Сейчас чем паршивей он выглядит, тем лучше.
Толпа внизу застыла.
– Ваш бог свергнут, – крикнула я изо всех сил. Воткнула посох Владу за ворот рубашки и ногой столкнула его вниз.
Крича от боли, он покатился с горы вниз. К поджидающей его стае.
Секунд десять его никто не трогал. Дикие медленно приближались к барахтающемуся на песке телу. Идеалы тоже разрушаются не быстро.
Потом на него набросились все разом.
Я стояла на вершине холма и не чувствовала никакого раскаяния.
– Госпожа… – раздался сзади голос.
Обернулась. В десяти шагах от меня на четвереньках стояла старуха.
– Госпожа, – повторила она и склонилась лбом до земли, – то был плохой бог. Вы женщина. Вы поймете. Там дети.
Я еще не поняла о чем речь, но сердце уже пропустило удар.
– Что дети? – спросила я. Голос дрогнул.
Старуха услышала и подняла голову.
– Мы сберегли их. Женщины. Злой бог велел убить. Но мы сговорились. Каждая сберегла сколько могла. Они там, в пещерах. Злой бог пугал всех пещерами, и туда никто не совался, но теперь…
Озноб прошел по моей коже. Неужели я опять все сломала?
– Веди, – подошла к старухе и подняла ее за руку.
Боже… ей же и сорока небось нет, – поняла я вблизи.
Она спешила как могла, но когда я увидела вдалеке темные контуры проходов, то не выдержала, взяла ее за руку и нырнула к ним.
В полумраке пещеры я обнаружила четырех старых женщин и около двадцати детей. Мальчиков не было – Влад, видимо, ценил их как военную силу, а девочки в грядущей битве были не нужны. Их велели убить как обузу.
Четыре десятка глазенок смотрели на меня со страхом. Теперь я – их новая богиня. И я за них отвечаю.
– Я отведу их в другой мир. В мир богов, – сказала, стараясь удержать слезы, – потом вернусь за остальными. Я или мои люди. Это же не все дети? Можете мои посланникам найти других?
Они молчали. Смотрели угрюмо, со страхом. В моей воле приказать, но не просить. Мне не верили. Этот мир знал только очень плохого бога.
– Ты пойдешь со мной, – кивнула я той, что позвала меня на холме, – Потом вернешься и расскажешь остальным, куда я отвела детей и что с ними стало.
Подействовало. Женщины начали собирать девочек вместе. Они окружили меня, и два десятка ладошек легли мне на спину.
Позволила пути отнести нас всех назад, в амбар, где я оставила Марко.
Солдаты в черном прятались за мебелью и ящиками. Появившиеся дети оказались для них неприятным сюрпризом.
– Нас окружили. Мы ждали только тебя, – шепнул Марко, – надо уходить.
В стенах уже сияли свежие дыры автоматной очереди. Заходящее солнце запустило в них свои лучи-пальчики и теперь щекотало ими детские щеки.
Осторожно выглянула наружу через отверстие в доске. Десятка три ренегатов стояли с оружием наизготовку, окружив здание.
Обернулась и посмотрела на детей. На их глазах только что произошло чудо – я перенесла их туда, где, по их мнению, живут боги. Хреновые, правда. Через секунды эти боги вскинут стволы и расстреляют их всех, но сейчас детские глазенки смотрели на меня с восхищением и надеждой, накачивая меня силой, уверенностью и верой в чудо. Может, у меня получится сделать еще одно?
Стащила с себя куртку вместе с оружием и бросила на землю. Помедлила пару секунд, посмотрела на босых детей и стянула сапоги.
– Ты что опять задумала? – воскликнул Марко.
Не слушая его, подошла к двери и распахнула ее. Проем был широким. Детей за моей спиной увидели все, кто стоял на улице.
– Сумасшедшая! – шепнул кто-то из черных.
– Заткнись! – а это уже Катя. Вот не ожидала поддержки с ее стороны.
На меня смотрело десятка три стволов. Страшно было до жути. Маленькая Саша в моей голове шептала: «Поворачивай! Опомнись! Они же будут стрелять!», но та, кем я теперь стала, знала, что повернуть нельзя. Марко не успеет вывести всех детей. У них только одна кружка с водой на всех. Те, кто стоит с автоматами в руках, уже стреляли и могут начать снова в любой момент. Я не вынесу, если на моей совести окажется хоть одна смерть тех, кто в меня поверил. За мной три десятка жизней.
Сделала несколько шагов, чуть разведя руки ладонями вперед, показывая, что в них нет оружия. Медленно шагала по траве босиком. За моей спиной садилось алое солнце и теперь, когда я отошла от амбара, ренегатам, приходилось щуриться. Мой тонкий силуэт для них был окружен алым сиянием.
Между нами всего десять шагов, но команды «огонь!» все не было. Я видела Дану и ее распахнутые от изумления глаза. Узнала еще некоторых, с кем сидела за одним костром и делила еду.
Сорвала на ходу ромашку. Белый цветок в руках как символ чистоты. Я не желаю зла.
Между нами метр. Стволов пять смотрит мне прямо в переносицу. Черные зрачки смерти.
– Влада больше нет, – сказала я тихо, и тут же, пока шок не перерос в ярость, добавила, – а за моей спиной дети, которых он приказал убить.
Лидер читал им лекции не о том, как надо уничтожать женщин и детей. Он говорил о свободе. Все люди передо мной не плохие и не злые. Им говорили про светлые идеалы и внушали, что они освобождают миры от страха. Они тоже хотят добра, только в своем понимании. Дети – неприкосновенны в любой системе ценностей.
– Опустите оружие. Мы никого не тронем. Просто уйдем.
– Вы убили его, – кричит кто-то, пытаясь накачать себя злостью настолько, чтобы решиться выстрелить.
– Его убили те, кого он создал. Дикие. Родители этих детей. Мы лишь пытаемся их спасти.
Тишина.
Я коснулась рукой с ромашкой автомата, чье дуло смотрело мне глаза и медленно отвела его вниз. Парень не сопротивлялся. Казалось, он даже был рад такому исходу.
Опустила пистолет Дана. Через секунду еще один знакомый. Это послужило сигналом для остальных.
– Спасибо, – сказала я и повернулась спиной. Делать это было очень страшно, мои лопатки обжигали десятки глаз. Сейчас выстрелить в меня проще всего. Но там, чуть дальше за мной на них смотрят детские глазенки. Наблюдают, как договариваются боги.
