В тот самый момент, когда АН-12 уже был готов встать на курс, в своих наушниках Олег услышал истошный крик ангольского диспетчера. Тот сбивчивым голосом объяснял, что ему только что позвонили из города и сказали, что его десятилетний сын подорвался на мине. У парнишки оторвало обе ноги, и он истекает кровью. Обращаясь к Олегу, с которым он несколько раз виделся, диспетчер просто умолял, буквально рыдая, чтобы «камарада совьетико» вернулся и забрал сына с собой в Луанду, иначе он истечет кровью и умрет. В Сауримо для того, чтобы спасти мальчишку, не было почти никаких условий: единственный госпиталь был недавно взорван практически до основания, и из врачей был один фельдшер, у которого имелись только самые простые обезболивающие, йод и бинты. К концу произнесенной им страстной тирады диспетчер уже говорил одними междометиями, понимая, что ради него одного машина не станет разворачиваться и снова рисковать находящимися на борту людьми и экипажем.
Нужно сказать, что раньше Олег уже видел, как Тельняш «отшил» в похожей ситуации высокопоставленного советника, полковника, который, опоздав к назначенному времени приказал через диспетчера остановить уже выруливавший на бетонку АН-12: «Мы что ему – такси что ли?!» Однако здесь, услышав от Олега переведенные ему слова диспетчера, командир, не долго думая, приказал экипажу снижаться. Перечить ему никто не посмел, несмотря на то, что все понимали, насколько это рискованно.
Через несколько минут после посадки на полосу к самолету уже подъезжала «скорая», из которой четверо ангольцев бережно вынесли носилки с потерявшим сознание мальчишкой, вернее, половиной от него: оказалось, что они со сверстниками играли в войну рядом с брошенным после недавних боев в поле советским танком, рядом с которым, как назло, оказалась неразорвавшаяся мина… В Луанде мальчика тут же перевезли в центральный военный госпиталь и сразу сделали операцию, что спасло ему висевшую буквально на волоске жизнь.
С Анатолием потом разбирался Главный военный советник, обвинив его в самоуправстве: «Как ты мог нарушить данный тебе приказ?!» Однако, помня еще совсем недавние афганские заслуги Тельняша, ГВС Петруньковский, служивший ранее в Афгане примерно в то же время, что и он, вскоре сменил гнев на милость и, пригрозив командиру еще раз для порядка, пообещал, что не станет писать рапорт в Москву.
В тот день, перед отбоем Толя зашел к Олегу, поблагодарил его за оперативность и сообразительность, предложив выпить коньяку – за то, чтобы служба поскорее закончилась и все вернулись домой целыми и невредимыми.
Экипаж АН-12 проводил примерно двести часов в воздухе Анголы и в среднем через три месяца командировки самолет нужно было отправлять в Союз на то, что автомобилисты называют техосмотром. Летчики улетали туда своим же бортом, который перед отправкой особо тщательно проверяли, прогоняли все рабочие системы, и на их место прибывал другой экипаж. Техники отрабатывали здесь две такие же трехмесячные смены и улетали домой со вторым экипажем через полгода.
Олегу его отъезд в Союз «светил» только по окончании годичного контракта, плюс-минус. И то, если все срастется с заменой.
Прощаясь с первым своим экипажем летчиков, улетавших в Союз, под оглушительный рокот двигателей идущего на взлетную полосу АН-12, Олег неожиданно для себя разрыдался, чего не делал с первого класса, когда не мог справиться с задачкой по ненавистному чистописанию. С одной стороны, ему было очень тяжело расставаться с ребятами, к которым за прошедшие два с небольшим месяца прикипел всем сердцем. С другой – его никак не покидала простая и навязчивая мысль о том, что еще ждет его впереди в оставшиеся до конца командировки долгие месяцы на ангольской земле – и в небе…
На следующий день, когда они всем отрядом отправились в магазин военной миссии, чтобы загрузиться продуктами перед выходными, грустным мыслям Олега суждено было развеяться. Совершенно неожиданно для себя, в миссии он встретил своего товарища, Григория Соболева, след которого потерял сразу после того, как улетел в командировку. Гриша был в Луанде проездом по дороге на северо-восток страны, в провинцию Лунда-Норте, куда он направлялся завтрашним бортом Ангольских авиалиний TAAG вместе с группой специалистов объединения «Якуталмаз». Лунды, Северная и Южная, занимали огромную территорию в несколько десятков тысяч квадратных километров, сопоставимую по площади с небольшой европейской страной. На ней базировалась государственная алмазодобывающая компания «Диаманг», эдакое государство в государстве, которая до Независимости контролировалась южноафриканской «Де Бирс». После революции, понятное дело, ангольские власти захотели взять добычу алмазов в свои руки, но это оказалось не таким простым делом: юаровские специалисты после разрыва договора с «Де Бирс» покинули Анголу, и добыча, по сути, встала. Этим и объяснялся приезд в страну представительной делегации «Якуталмаза».
– Здорово, дружище! – радостно поприветствовал Олег Гришу, стоявшего спиной к нему у магазинного прилавка и размещавшего в картонной коробке из-под водки «Столичная» купленные продукты и спиртное.
– Олегыч! Ба! А я тебя как раз ищу! Лиза дала твой здешний почтовый ящик, я тебе черканул письмо, написал, что лечу в Луанду, а отсюда – в Дунду.
– Письмо еще, видно, не дошло. И от Лизы пока ничего не было.
– Постой, так ты, стало быть, ничего еще не знаешь? Тогда пляши!
Олег недоуменно посмотрел на товарища:
– Это еще с какой радости?
– Как с какой? Дочь у тебя родилась, Маша. Пятьдесят два сантиметра, три с половиной килограмма. Видел бы ты ее глазища: вылитые твои! – Олег опешил, не зная, что ответить. – Подробности, уверен, получишь уже на днях. А со мной Лиза передала только короткую записку. На, держи!
Олег быстро развернул протянутый ему сложенный вдвое лист бумаги, в котором было несколько строчек, но зато какие:
Папуля, пишу второпях, пока Гриша не уехал. Он весь в бегах, я тоже последние дни верчусь как белка в колесе. С Машенькой все нормально, мама помогает, но по ночам мы почти не спим: медсестра приходит почти каждый день, говорит, это желудок приспосабливается к жизни «на воле», скоро пройдет. Подробности напишу письмом.
Люблю тебя, пиши. Лиза.
– Ну, что, немного успокоился? – спросил Григорий, увидев, что Олег отпрянул от записки.
– Это дело надо хорошенько обмыть. Вечером заруливай ко мне. Ты сам-то где остановился? – спросил Олег.
– В «Куке», на Кинашиш. Или давай лучше так: я тебя сам подхвачу на нашей реношке через пару часов, а ты пока договорись со своим начальством, чтобы тебя не искали. Завтра-то не летаешь?
– Кучеряво живете! Нет, я завтра свободен, законный выходной. Завхоз только, Эдуардыч, хотел меня на рынок с собой взять, кое-что обменять на овощи и фрукты. А сегодня вечером я твой!
В половине шестого Гриша заехал за Олегом на своем «Рено» местной, ангольской сборки. Хайдаров уже спустился вниз, договорившись с Кручиным о том, что отъедет на несколько часов пообщаться с товарищем, который и доставит его назад.
