– Ну что ты его раньше времени инвалидом делаешь? – задумалась Лиза над своими последними словами. Она размешивала в чашке давно растаявший сахар. Чувство неприкаянности и неопределенности выталкивало из души молодость. Она попыталась заесть ком в горле ложкой малинового варенья, но пока несла ее, сладкая капля упала на белую скатерть, будто та самая молодость. «Придется стирать», – она снова посмотрела на каплю, словно та была единственным ярким пятном в ее серой советской жизни.
– А что дома сегодня, как будто светлее? – заметила своим полуслепым взором мать.
– Я занавески постирала.
– То-то я вижу, в комнате пусто, как во время ремонта.
– Да, пусто, – допила Лиза чай и встала: – Пойду проведаю Машу. – Ей не хотелось переживать новых вопросов от матери. Притом что Лиза хорошо понимала, что та желает ей только добра. Нужно было как-то успокоиться, взять себя в руки.
Убедившись, что ребенок спит, Лиза накинула на себя драповое пальто и заглянула на кухню.
– Ты куда? – спросила мать.
– Прогуляюсь, пока она спит.
На улице, ведущей от дома в сторону парка, стоял ранний вечер, было еще светло. Лиза, сдерживавшая эмоции в разговоре с матерью, теперь уже дала волю слезам. Выплакавшись, она взяла себя в руки, тем не менее продолжая, уже в который раз, перемалывать все, что крутилось последнее время в ее голове. И вправду, кто она – замужняя женщина, с растущим здоровым (тьфу-тьфу!) ребенком, или так себе, не пойми что: брошенка, разведенка? Вон сосед-алкоголик – и тот у матери выспрашивал, что это, мол, она у тебя все одна да одна. Полтора метра с кепкой, с вечным «факелом» изо рта – и тот туда же!..
Вытерев глаза платком и надев темные очки, Лиза продолжала брести по улице. Вдруг со спины ее негромко окликнул подчеркнуто вежливый мужской голос: «Девушка, а девушка! Не подскажете, как пройти в библиотеку?» Опешив от странного вопроса, Лиза с удивлением повернулась и увидела приветливого молодого человека примерно ее лет, прилично одетого, в заграничных цейсовских очках-хамелеонах: «Лиз, не узнаешь, что ли?!»
Перед ней стоял Игорь Терехов из параллельного класса. Как и Лиза, после школы он поступил в Плехановский и даже серьезно ухаживал за ней до ее встречи с Олегом. Олег оказался напористее и проворнее. Как и она, удивленный неожиданной встрече Игорь рассказал, что навещал в больнице родственника, здесь неподалеку, что он на машине и может подвезти, правда, водит всего ничего:
– Деду-ветерану перепало за заслуги перед Отечеством. А тот, конечно, сам сесть за руль уже не может, вот внучку любимому и отдал. Правда, конечно, не без финансовой помощи родителей. – Игорь с гордостью продемонстрировал новую «копейку», припаркованную неподалеку.
Он предложил довезти ее до дома, на что Лиза, несколько смутившись, сначала ответила отказом. Однако подумав, что Игорь для нее сейчас – это человек, с которым можно хотя бы поговорить, согласилась:
– Ну хорошо. Только мне уже надо домой: дочка вот-вот проснется.
– Ух ты! – удивленно произнес Игорь. – Ты, оказывается, зря время не теряла. Ну, это мы мигом, – он радостно открыл дверцу, приглашая Лизу внутрь. – Машина – зверь!
Только в машине Игорь обратил внимание на ее глаза.
– Ерунда – заметив его взгляд, ответила Лиза. – Обычные будни начинающей и уже загнанной, как старая кляча, мамашки: подгузники, пеленки, пинетки-распашонки, – пропела почти в рифму. – Если хотя бы ночью можно было выспаться, но нет: у Машеньки зубки режутся, каждые пару часов приходится вставать.
Посочувствовав, однако не очень пропуская внутрь себя Лизины проблемы, Игорь пригласил ее завтра в кафе на встречу одноклассников:
– Приходи, мы уже столько лет не виделись, будет весело!
– Не знаю, не уверена, – уклончиво ответила Лиза.
Чтобы переключиться на более позитивную тему, Игорь вставил лежавшую в бардачке кассету в импортную магнитолу. «Дип перпл» играл свою знаменитую «Странную женщину», «Strange Kind of Woman». В ушах ритмично пульсировала роскошная басовая партия Ричарда Гловера.
– «Фирмá!» – самодовольно прорекламировал качество своей заграничной аппаратуры Игорь. – Ну, так придешь?..
Лиза вернулась домой через час, прошла на кухню, машинально поставила на плиту чайник и снова достала из шкафа печенье.
– Мама, иди чай пить.
– Как погуляла? – поинтересовалась мать, садясь на свое любимое место у окна. Она взяла в руки кружку, согревая руки, потом прижала ее к губам и сделала глоток.
– Помнишь моего ухажера на третьем курсе? – тут же забыла про вопрос Лиза.
– Беленький такой, как же не помнить!
– Пригласил меня завтра в кафе на встречу одноклассников. Мы ведь с ним еще в школе учились в параллельных классах. Вот, решили собрать всех, кто сможет, из «А» и из «Б». Отпустишь на пару часов? Я их сто лет не видела, – робко спросила Лиза.
– Ну что же, – вздохнула мать, отломила печенье и положила его в рот. Замолчала. Время тянулось бесконечно. – Иди, не век же тебе в четырех стенах со мной да с ребенком куковать. Сходи, проветрись, тебе не помешает, – запила свои слова чаем. Лиза, мгновенно просветлев, радостно улыбнулась в ответ.
В кафе, расположенном неподалеку от арбатских переулков, в пяти минутах от станции метро, было много народу. Игоря она пока не видела. За столом среди нескольких знакомых лиц Лиза заметила девушку, которая сидела чуть в стороне и неизвестно почему показалась ей знакомой. Лиза подошла к ней, видимо, потому, что все остальные были сильно увлечены собственными разговорами. Глаза их какое-то время смотрели друг на друга, пытаясь вспомнить, знакомы они или нет:
– Лиза.
– Надя. – Выяснилось, что она невеста одного из ее одноклассников – он просто позвал ее с собой, а работает она в Госконцерте, в международном отделе.
Вокруг было довольно тесно и дымно: все активно курили, будто бы желая показать, что их за это теперь никто не ругает. Под итальянские хиты люди выходили из-за стола на небольшой танцевальный пятачок, возвращались к своим местам за столом и уступали место друг другу, как в автобусе. Лиза смотрела на все и на всех, будто целую вечность их не видела и не выходила в свет. Она соскучилась по такой легкой и приятной обстановке, которая располагала к общению: на столиках горели свечи, а танцплощадка освещалась мерцающими в такт музыке разноцветными лампочками. Вместе с коктейлем «Шампань-коблер» молодая мать жадно вдыхала кислород свободы и между разговором с Надей продолжала наблюдать за людьми. Люди перешептывались с ней жестами и глазами, узнавая и улыбаясь, узнавая и прячась. Лица, которые она никогда не забудет и которые никогда не запомнит, доказывали постоянство мордоворота в природе. Близкие и недалекие, выпуклые и стертые, некогда родные и случайные, тех, кого увидит сегодня еще раз за последние несколько лет, и этого будет достаточно, чтобы похоронить навсегда в поле ее же зрения.
