– В Москве, – ответила Лиза.
– Тогда что же вы не пьете?
– Я без тоста не могу.
– Давайте тогда я расскажу вам анекдот, мне его рассказал один мой одноклассник.
…Лиза вскочила в постели, как ошпаренная: «Маша!» В эту же секунду она сразу все вспомнила: и одноклассников, и анекдот, и Гоголя. Рядом лежал Игорь и мирно похрапывал, чему-то ухмыляясь во сне.
На минуту ее охватила паника. Она принялась собирать разбросанное по полу белье, джинсы, блузку, одеваясь на ходу. Обулась уже в прихожей, пулей выскочила из дома и бросилась к ближайшему перекрестку ловить машину. Остановилось такси:
– Вам куда?
– В Черемушки.
– Треха, – отвечает водитель. Лиза молча села.
По дороге она долго смотрела то в окно, то на водителя. Ей было не по себе, будто кто-то залез в ее внутренний мир и наследил. Наконец отвела лицо от окна и обратила внимание на водителя. Лицо его было печальным, как у прежнего Гоголя. Бывают лица унылые, из которых не выбраться, лица – трясины, со стекающей грустью бассетов, с глубокой морщиной на лбу, будто бы жизнь их – олицетворение задницы. У Лизы было впечатление, что она тоже вляпалась. «Сейчас мать устроит допрос, глядя в лицо, которое я потеряла на эту ночь. Хоть бы все спали», – посмотрела она в зеркало заднего вида и увидела серьезное лицо таксиста. «Хороший водитель. Молчит. Ничего не спрашивает. Нет ему никакого дела, откуда я еду и куда, а может, видит, что домой».
Лифт в доме не работал, пришлось подниматься пешком. У квартиры, отдышавшись, Лиза открыла замок ключом и тихо вошла. Запах родного дома подействовал как успокоительное. Внутри ни звука. Сняв обувь, она на цыпочках добралась до спальни дочери, чтобы удостовериться, что она спит. Мать тихо сопела в своей комнате. Облегченно вздохнув, Лиза прошла на кухню. За окном уже забрезжил рассвет. Она поставила чайник, потом выключила плиту. Ей захотелось вдруг в ванную, смыть с себя весь прошедший вечер.
Теплая вода преданно текла по ее лицу, шее, истосковавшейся по крепким мужским рукам, груди и изменившемуся от грубого кесарева сечения животу, унося с собой горечь, любовь и слезы.
* * *
Утром Лиза наводила порядок в квартире, когда зазвонил телефон. Ей не хотелось брать трубку, но звонивший оказался настойчивым. Она отложила швабру, вытерла руки о подол и подошла к телефону:
– Привет! – Это был Игорь. Он знал, что в понедельник Лиза дома с матерью и ребенком. – Как дела? Как выходные прошли?
– Прямо по мне.
– Не выспалась?
– Нет.
– Потому что спишь одна, – глупо пошутил Игорь.
– А ты, я вижу, выспался. Даже не встал проводить.
– А во сколько ты сбежала?
– Неважно. Короче, со сном по прежнему беда. Не уснуть, и все, все тревожит вокруг, и сна нет. Чувствую себя не очень. И что делать с организмом – не знаю. Стоит мне только не выспаться – и я уже никого не люблю.
– Здесь ты не уникальна. Это про всех женщин можно сказать.
– Ты же говорил, что я необыкновенная.
– Вижу, ты не рада, может, я вечерком перезвоню?
– Брось. Я очень рада. Знаю, что тебе от меня ничего не надо, и мне, впрочем, от тебя тоже, но одна мысль, что ты есть и у тебя все хорошо, безумно радует.
– Что новенького у тебя?
– Новостей особо никаких, есть несколько рабочих проектов, но они пока на стадии идей, поэтому рано рассказывать, работа отнимает кучу сил. А еще тот факт, та мысль, что муж контролирует мой каждый шаг, словно он не в Анголе, а под боком.
– Не густо.
– Еще порой чувствую себя сволочью, когда веду с тобой шашни, потому что он вынужден зарабатывать деньги там, иначе нам всем будет совершенно не на что жить. – Игорь молчал. – Вот, нажаловалась тебе…
– …Что нажаловалась – это правильно, а кому же еще? Я тоже не знаю, что происходит с твоим организмом. Думаю, что всему виною личная жизнь, еще я иногда тревожу своими притязаниями. Может, надо показаться врачу?
– Не хочу. Хочу, чтобы все наладилось само.
– Это в русском духе.
– Не сердись на меня. Мне от тебя ничего не надо. У меня почти все есть: здоровье, друзья, цель и планы на ближайшее будущее, я знаю чего хочу…
– Чего?
– Очень хочется лета, моря, качелей, и чтобы голова кружилась от любви.
– Лето, как давно это было, – вздохнул Игорь. – Очень странное было это лето, впрочем, как зима, – Игорь оставил слова Лизы без чувств. – Постоянно идут дожди, как в Англии. Я это лето провел в городе и почти не выезжал на природу с палаткой, такое впервые…
– Может, надо было попробовать без палатки? – пошутила Лиза.
– В смысле? – не понял Игорь.
– Выезжать иногда без палатки.
– А если дождь?
– Не романтик ты, Игорь. Иногда здорово путешествовать налегке без багажа. Помню, Олег в первый отъезд в Анголу даже бутербродов брать не хотел с собой.
– Опять ты меня сравниваешь. Да, я реалист.
– А между тем в жизни так не хватает волшебников.
– Да. На них всегда большой спрос.
– Спрос рождает предложение.
– Мне кажется, я тебе давно уже предлагаю. Еще с института или даже с десятого класса. Я же из-за тебя в Плехановку пошел.
– Хоть что-то ради меня, – рассмеялась Лиза. Потом добавила: – Не так все это должно быть. Не так мучительно.
– Мне кажется, ты драматизируешь.
– А что, я не женщина?
– С самой большой буквы.
– Мне кажется, что с самой-самой маленькой. А как это изменить, как изменить жизнь, совершенно не представляю, – задумалась Лиза. – Все, что хочется мне, абсолютно нереально или я просто не представляю, как это сделать реальным. Пусть крошечными шажочками, но приближаться к тому, что действительно хочу. А я топчусь на месте под колпаком обстоятельств или, в лучшем случае, бегу по кругу.
– А что ты хочешь?
– Я же тебе уже сказала.
– А если серьезно?
– Если бы я знала. И самое страшное, что и Олег этого не знает, поэтому и уехал в эту командировку. В общем, мне нужен тот, кто знает.
– Я?
– Ты ведь тоже не знаешь.
– Одно знаю – все хотят быть счастливыми.
– Только чувство долга мешает. Хорошо тем, у кого его нет.
– Если хочешь быть счастливой, меняй чувство долга на чувство юмора.
– Нет, чувства это надолго. Я хочу сказать, что променяла бы чувство долга на чувства, на обычные человеческие чувства, а не звонки, – грустно улыбнулась в трубку Лиза.
