* * *
Из жизни в бригаде среди множества прочих Олегу запомнился один смешной, но чуть не ставший трагедией эпизод – как, впрочем, многое в ангольской жизни.
Однажды поздним вечером несколько советских спецов, включая и его, переводчика, задумали набрать ананасов, которые росли в изобилии на одной из местных фазенд, километрах в трех от их поселка. Тогда Олег, полагавший, как и многие его сверстники с детства, что ананасы растут на пальмах, впервые увидел, что это не так: растение представляет собой куст со смотрящими в стороны заостренными листьями, такими же, как на самой головке плода, но значительно больших размеров. И вот внутри этой «розочки» из твердых острых листьев на высокой ножке растет сам плод. Набрав половину кузова ананасов и заполнив ими в несколько рядов пол ГАЗ-66, они уселись вокруг на скамейки и отправились в обратный путь.
Проезжая один из попавших на пути КПП, сидевший за рулем завхоз Андрей, видя, как фапловец-часовой жестом показал ему остановиться, наверное, на секунду забыв, что он в воюющей стране, а не в Союзе, решил проехать не останавливаясь. Может быть, он решил, что достаточным пропуском для часового было то, что за рулем белый, скорее всего, советский. Так зачем останавливаться? Начнет еще расспрашивать, откуда, мол, ананасы, ну и всякое прочее. Короче, не царское это дело. Часовой же, то ли от долгого и нудного стояния на посту, то ли оскорбившись на такое невнимание к его персоне, снял с плеча автомат, незаменимый во всем мире Калашников, да и пальнул очередью вдогонку по машине, попав прямо в кузов. Компания тут же бросилась на пол, все зарылись лицами в эти самые злополучные ананасы. Две пули продырявили брезентовую обшивку кузова, одна расплющилась о его металлический каркас, но, слава богу, никто не пострадал. Потом на ананасы Олег, а вместе с ним и все, кто был тогда в машине, еще долго смотрели без всякого энтузиазма.
Окончательная развязка этой истории случилась несколькими днями позже, когда работавший с группой наших советников водитель-анголец в разговоре с Олегом заметил, что вокруг них, в радиусе пяти-десяти километров, полно фазенд, где растет огромное количество фруктов, только никто их не собирает. «А что так?», – простодушно поинтересовался Олег, рассказав про их почти доверху наполненный ананасами кузов. И анголец ответил, что на ту фазенду местные не ходят, поскольку унитовцы, вместе с ее ушедшим в лес хозяином, в свое время, чтобы не воровали урожай, понатыкали там мин…
В бригаде Олег провел уже неполных три месяца и ждал скорой замены. По негласной традиции, переводчиков, закончивших военный вуз и направленных в командировку в бригаду, старались менять через полгода, гражданских, как менее подготовленных к участию в боевых действиях, – через три месяца. Позже это правило соблюдать перестали.
В один из тех дней ожидания смены и хотя бы временного возвращения в Луанду, 25 августа 1981 года – он не предвещал ничего особенного – на военный городок налетела юаровская авиация. Это было одно из самых мощных наступлений войск ЮАР за все предыдущие годы, операция под кодовым названием «Протея». Целью ЮАР были не столько ангольские военные подразделения, сколько расположенные в Намибии и на территории соседней Анголы лагеря СВАПО, вооруженной политической организации Юго-Западной Африки, которую всячески поддерживало и прикрывало ангольское правительство, а вместе с ним и его союзники – советские и кубинцы. Вероятно, терпению юаровцев настал конец, и они решили наказать ангольцев за помощь сваповцам, а заодно разгромить их распложенные неподалеку от ангольской границы лагеря.
Городок был бомбардирован и обстрелян с воздуха, и через несколько минут после начала бомбежки с неба посыпались листовки. В них сообщалось, что поселение взято в кольцо и предлагалось сохранить эти листки и присовокупить к ним при капитуляции приведенных с собой пленных или убитых фапловских офицеров или советских военных советников. На размышление давался один день.
На следующий вечер, когда стало понятно, что фапловцы вряд ли выдержат натиск противника, старший группы советников, расквартированных в Ондживе, несмотря на полученный по рации шифрованный приказ от советника командующим Пятым военным округом «держаться до последнего, в плен не сдаваться», отдал приказ на самостоятельный выход из окружения на имеющейся в распоряжении технике, за исключением той, что было решено сжечь, чтобы она не досталась противнику.
Юаровские истребители «Миражи» появились ниоткуда и прицельно бомбили поселок и утюжили его очередями из крупнокалиберных пулеметов.
Однако при первом же временном затишье, когда истребители начали заходить на второй круг, Олег и еще группа военных побежали к ГАЗ-66, чтобы скорее покинуть зону обстрела и прорваться на север, к своим. Ближайшее от Ондживы место, где были кубинцы – Матала, километрах в трехстах пятидесяти. Туда из Луанды регулярно летали АН-26, жизнь там была почти мирной, а до столицы было чуть более двух часов лета.
Занимавшийся в бригаде ремонтом техники Николай Стрельцов, с которым Олег успел подружиться, крикнул ему, чтобы тот бежал к грузовику, добавив, что сам он будет прорываться в составе второй группы: ему еще предстояло сжечь несколько оставляемых ими машин.
Отъезжая с набившейся в кузов ГАЗ-66 небольшой группой советников, Олег увидел, как высокий, на шнуровке армейский ботинок прапорщика прошило осколком. Слегка прихрамывая, он, тем не менее, побежал за стену здания, где стояла часть техники. Как только машина успела вырваться из города, не более чем через минуту брошенная едва различимым в небе «Миражом» бомба попала в стоявший рядом с домом прапорщика УАЗик. Находившиеся всего в нескольких метрах от него советник замполита бригады, а также жена Николая, изрешеченные осколками, тут же упали замертво.
В кузове грузовика, кроме Олега, было четверо советников и супруга одного из них.
Отъехав от городка всего на пару километров, один из сидевших за рулем фапловцев увидел в небе еле заметную точку – юаровский «Мираж», летевший на высоте не менее четырех тысяч метров. Скомандовав «Воздух!», он заставил всех высыпать из крытого брезентом кузова и рассредоточиться по окружавшей их саванне. Попадание в машину было таким же точным, как и во время бомбардировки Ондживы, и теперь они оставались без транспорта, за несколько сот километров до ближайшего крупного населенного пункта, где были фапловцы и кубинцы.
Двигаясь и днем, и ночью – когда приходилось пересекать потенциально опасные участки, стараясь избежать плена и не погибнуть от пуль унитовцев, – группа преследовала лишь одну цель – выйти к своим и сделать это не будучи схваченными. Ни еды, ни воды, ни рации у них с собой не было. Пытаясь хоть как-то утолить голод, они набрели на неубранное поле с еще не созревшим земляным орехом. Плоды его росли, как картофельные клубни, в земле, скорлупа недозревшего ореха была еще мягкой, а сам он внутри был белым, совсем еще небольшим, но приятным на вкус. Нежные и сладкие сердцевины будущих орехов позволили хоть немного забыть о голоде и иметь с собой небольшой запас на менее удачные дни. Пить приходилось прямо из оставшихся после дождя луж и небольших, частично заболоченных водоемов. Несмотря на жару и влажность, после того, как один из советников к концу первого дня ужасно обгорел, все поняли, что голубая легкая рубашка с коротким рукавом, которая была частью фапловской униформы – не самая лучшая одежда для того, кто бредет долгими часами по саванне под палящим солнцем. Они натянули на себя теплые, на ватной подкладке форменные куртки защитного цвета. Тело под ними почти сразу же становилось влажным от пота, но зато кожа была защищена от прямых солнечных лучей, и под курткой образовывался свое-образный, пусть и не очень комфортный микроклимат. Олег теперь на своем опыте понял, почему кавказские горцы не расстаются с шерстяной буркой и папахой: под ними они чувствуют себя волне защищенными и не рискуют получить солнечный удар даже в самую жаркую погоду.
