Олег не нашел ничего более подходящего, чем промычать что-то вроде «очень приятно». После чего, уже оправившись от первоначального шока, он обратил внимание на необычное имя главы группы:
– Ты совершенно прав: отец назвал меня в честь тогдашнего лидера Югославии Иосипа Броз Тито. Шангонго – это деревня на юге страны, откуда большей частью происходят мои предки по отцовской линии. А мать моя – португалка из провинции Алентежу, откуда она и приехала в Анголу вместе с родителями. Познакомились родители в Луанде, где учились в Университете, когда Ангола еще была колонией: отец – на факультете права, а мать – на медицине. Позже и я пошел по стопам матери.
Тито попеременно говорил то на русском, чтобы не без гордости и основания показать свое знание языка, то на португальском, как бы давая и Олегу возможность попрактиковаться. У ангольца, который благодаря своим корням больше походил на загорелого европейца, почти не было африканского акцента, что отличало не только мулатов, родившихся в смешанных семьях, но и просто хорошо образованных и начитанных людей. Его русскую речь также отличала, вероятно, приобретенная за годы учебы в Союзе, страсть к поговоркам и присказкам, с которыми он, пожалуй, несколько переусердствовал.
Утром в половине девятого Олег с телефона дежурного администратора позвонил в номер Тито Шангонго: через двадцать минут за ними должны приехать.
Микроавтобус РАФ-2203 подъехал в обещанное время, и пока остальные члены делегации спускались, Тито предложил перекурить и угостил Олега не известными ему сигаретами с буквами «AC» на фильтре, в бело-красной мягкой пачке, на которой, помимо двух больших букв, также была горделивая подпись «American blend»
[5].
– Ангольские, нашего собственного производства, – не без гордости пояснил Тито. – Не какие-нибудь «Мальборо» или «Уинстон». Ни в какой другой стране мира их не купить. Да и в Анголе они теперь только в солдатско-офицерском пайке или на черном рынке.
В Лабораторию, которая располагалась непосредственно под Мавзолеем, от «России» было рукой подать – только Красную площадь перейти. Однако по протоколу гостей довезли на машине, для чего пришлось объехать площадь по кругу и остановиться неподалеку от Исторического музея, где их встретил старший научный сотрудник, заместитель директора Павел Клименко. Пока они шли в сторону Мавзолея, Павел Иванович разъяснял ангольцам процесс бальзамирования:
– Как вы понимаете, эта методика была разработана еще в древние времена, и в нашем советском случае закреплена многими десятилетиями собственного опыта. Если коротко, то из тела сначала удаляются все внутренние органы, сосуды промываются и заполняются бальзамическим раствором.
– То есть крови в венах такого тела уже нет? – уточнил кто-то из специалистов-биохимиков, входивших в делегацию.
– Ее нет не только в венах, но и в тканях. Потом тело помещают в ванну со специальным бальзамирующим раствором примерно на полгода, в течение которых строится саркофаг. Учитывая то, что вы хотите, чтобы народ Анголы в течение нескольких дней простился с товарищем Нето, мы сначала проведем здесь временное бальзамирование, отправим его вместе с вашей делегацией на родину, а потом вернем сюда и продолжим процесс.
Клименко завершил свою краткую «вводную» как раз у входа в Мемориал, к которому тянулась плотная толпа людей. С видом человека, которому здесь подчиняются все, включая даже стоявший навытяжку почетный караул, Павел Иванович жестом задержал поток людей, небрежно и уверенно бросил, кивнув на делегацию, это со мной, и повел ангольцев внутрь. Уже там группа послушно двинулась вместе с общим медленным потоком в сторону и вокруг стеклянного саркофага, послушно и как-то разом перестав переговариваться между собой. Даже если кто-то вдруг начинал обмениваться впечатлениями, его тут же останавливал до тех пор незаметный охранник – вежливым, едва слышимым, но твердым замечанием. Торжественность и сакральность момента не отпускала никого из посетителей Мавзолея вплоть до самого выхода из помещения на волю к нежаркому и приветливому осеннему солнцу. Будто из могилы на свет Божий. «С того света на тот еще свет» – усмехнулся Олег про себя, благодарно взглянув на светило, которое радушно встретило его на пороге склепа.
Вторая половина дня ушла на подготовку тела Агостиньо Нето для отправки его из морга Центральной клинической больницы в Лабораторию при Мавзолее и на транспортировку, в чем ангольская делегация, конечно же, участия не принимала: процессом руководил Клименко. Ему для этой цели выделили помощников из числа курсантов Кремлевского гарнизона, а также специальный авторефрижератор. До отправки бесценного груза, которая была государственной тайной, Павел Иванович с тремя своими сотрудниками провели предварительную заморозку тела, после чего его поместили в специальный закрытый ящик. Члены ангольской делегации вместе с Олегом при всем этом не присутствовали – иначе вряд ли бы они потом смогли с таким удовольствием отобедать в ресторане гостиницы «Россия», который славился своей кухней, в особенности соленьями и знаменитыми котлетами по-киевски.
Глава ангольской делегации Тито Шангонго, или просто «камарада Тито»
[6], как он сразу предложил себя называть, был министром здравоохранения Анголы и одновременно заместителем председателя правящей МПЛА – Партии Труда. Партия возникла на основе народного движения за освобождение Анголы, которое сформировалось в ходе долгой партизанской войны ангольцев против португальских колонизаторов. За обедом, не очень-то жалуя вниманием двух своих коллег, скромно сидевших в другом углу большого накрытого стола, равно как и помощницу, которая сама была занята то документами, то телефонными согласованиями с Луандой, Шангонго просвещал Олега относительно политической и военной обстановки в Анголе, не забывая при этом закусывать, потягивая грузинское вино:
– Если бы не было португальских, я бы пил за обедом грузинские красные вина. Не любые, а самые сухие, как саперави: они вполне могут поспорить в качестве с доуру или винами из столичного региона Тежу. Если бы только не излишняя, на мой взгляд, сладковатость некоторых марок, например, «Киндзмараули». В Португалии, черт бы ее подрал, идеальный климат и рельеф для вызревания винограда! Там, к слову сказать, есть регионы, так называемые terras de xixto, где сланец, покрывающий горные склоны, нагревается под солнцем в течение дня. И потом – ты только представь! – холодными ночами он поддерживает на виноградниках идеальную температуру, как печка, не давая ягоде мерзнуть, тем самым сохраняя ее неповторимый вкус и аромат. – Тито неспешно запивал вином котлету по-киевски и периодически наполнял Олегов бокал. – У нас в Анголе ведь тоже есть небольшие винные хозяйства: часть сортов винного винограда португальцы еще в колониальные времена привезли и научились разводить. Но о массовом производстве пока говорить, конечно, не приходится. Тем более что многие районы, где можно было бы выращивать виноград и давить из него вино, контролирует УНИТА. По сути, мы, правящая Партия Труда, которую великий Мангуши сформировал на основе МПЛА, управляем страной в столице и крупных городах на севере, в центре и на юге, а почти что вся провинция, весь непролазный лес – «мата» – остаются под Савимби.
