– Даже так… и целители ничего не нашли?
– Ни следов воздействия заклинаний, ни болезни, ни душевного расстройства. Ничего вообще. А главное, спустя какое-то время она снова начинала вести себя как обычно и ничем не показывала, что в отношении сына ей что-то непонятно или кажется неправильным.
Я задумался.
– Простите, милорд, а сегодня, когда вы пришли домой этим утром, как ваша супруга объяснила свою утреннюю вспышку?
Лорд Искадо поднял на меня тяжелый взгляд.
– Никак. Она не смогла вспомнить, почему ей стало плохо.
– Кхм, – ошарашенно кашлянул я. – Она сказала вам, что я приходил?
Мой гость помрачнел.
– Да. Вас она как раз помнит отлично. Но не может сказать, для чего именно вы пришли. Все, что у нее осталось из воспоминаний об этом утре, это вы и ее страх перед вами. Поэтому она со слезами умоляла меня больше не пускать вас на порог нашего дома и ни в коем случае не позволять вам прикасаться к нашим детям.
– Эм. А ваша супруга в курсе, что официальное ученичество так просто прервать не удастся?
– Нет, мастер Рэйш. Боюсь, в данный момент она не в курсе даже причины, по которой мы решили обратиться к вам за помощью.
– Что-о?! Она не знает, что ваш сын вместо светлого дара заполучил темное благословение?!
– Боюсь, что так, – неестественно ровно сообщил лорд Искадо, ввергнув меня в непродолжительный ступор. – Но самое скверное в другом. Еще вчера утром мне показалось, что Элания очень странно реагирует на упоминание о даре Роберта. И особенно о вас. У меня даже мелькнула мысль, что некоторые события попросту выпали из ее памяти. Несмотря на то, что вот уже полгода вы ежедневно навещаете Роберта, вчера моя жена вдруг поинтересовалась, для чего я впустил вас в дом, если в нашей семье нет ни одного темного мага. Когда же я напомнил ей о похищении, она быстро замолчала. Вроде как согласилась, что вопрос глупый. Даже извинилась, сославшись на рассеянность. Но я, к сожалению, очень спешил. Не уделил этому факту должного внимания. И вот сегодня…
На лице мужчины промелькнула болезненная гримаса.
– Ей стало намного хуже. Потому что сегодня она стала помнить еще меньше. И теперь твердо уверена, что у нас никогда не было младшего сына.
* * *
Пока я переваривал скверные новости, по темной стороне прошло волнение, и в кабинете без предупреждения возник маленький Роберт. Откровенно заспанный, босой, одетый лишь в ночную рубашку (видимо, кто-то из горничных пожертвовал, чтобы мальчик не помял дорогой камзол)… он уставился на меня сонными глазами и пробормотал:
– Мастер Рэйш, вы меня звали?
Я мысленно ругнулся.
Тьфу. Не звал, конечно, но очень-очень напряженно о нем думал. А с юным жнецом это работало почти так же, как прямой зов, который он прекрасно слышал даже на темной стороне.
При виде сына лорд Аарон аж подскочил с кресла.
– Роберт!
Мальчик вздрогнул от неожиданности. Но даже я неприятно удивился, когда вместо того, чтобы броситься к отцу, пацан инстинктивно окутался Тьмой, создал тропу, проворно нырнул в нее и вынырнул уже рядом с моим креслом. Прикрылся им как щитом. Только после этого проснулся, а потом неуверенно переспросил:
– Папа?!
Роберт качнулся было навстречу, но почти сразу замер, как-то весь заледенел и неестественно ровно спросил:
– Ты пришел сказать, что тоже от меня отказываешься?
На герцога стало больно смотреть.
– Нет, конечно! Как я могу это сделать?!
– А вот мама смогла…
– Мама заболела, – сглотнул милорд, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься к сыну. – Ей нужна помощь. Прости. Она была не в себе и не хотела тебя обидеть. Болезнь сделала ее такой… нетерпимой. Но на самом деле мама все та же. И так же сильно продолжает тебя любить. Понимаешь?
У Роберта дрогнуло лицо, но все же он по-прежнему не верил. Я видел – он боялся поверить! Дети обычно доверчивы и наивны. Слово отца или матери значит для них много больше, чем слово короля или, скажем, учителя. Но Тьма уже успела коснуться этого мальчика. В его душе зародились сомнения. И теперь он отчаянно хотел, чтобы слова отца оказались правдой, но боялся узнать, что на самом деле это не так.
– Он не лжет, – спокойно сказал я, когда юный жнец повернулся, молча испрашивая совета. Так, как я его вчера научил. – Ты видел его душу – в ней не было ничего скверного. И сейчас ничего не изменилось.
У Роберта расширились глаза, а затем в них заблестели слезы.
Это он хорошо помнил. Как помнил и то, что смог вернуть отца с темной стороны. За тем, кто ей безразличен, отлетевшая душа не пойдет. Удержать ее способна только родная кровь. Тот, кто дорог. И кого ты, даже оказавшись на пороге смерти, не захочешь оставить.
Помочь мальчику об этом вспомнить было важнее, чем пытаться убеждать его в благих намерениях герцога. Слова – это лишь слова. И именно сегодня Роберт осознал всю двусмысленность этой истины. Слова о любви, слова отречения… они звучат одинаково правдиво, когда ты хочешь в них верить, и одинаково лживо, если верить не хочется никому.
Однако собственные впечатления и воспоминания не подделаешь. Особенно на темной стороне. Поэтому то, что он видел тогда, было правдой. Тьма никого не обманывает – она лишь искушает. И вот когда Роберт об этом вспомнил, то наконец-то поверил. Всхлипнул. После чего смазанной тенью метнулся через всю комнату и порывисто обнял упавшего на колени отца, спрятав мокрое лицо у него на плече.
Я молча встал и вышел, давая им возможность выговориться. Спокойно спустился вниз, с удобством устроился в столовой. Марта даже на стол успела накрыть, пока герцог Искадо успокаивал сына. Явившаяся со мной Гроза пару раз беспокойно поднимала голову, явно слыша больше, чем я из реального мира. Но потом она успокаивалась, снова укладывалась на пол, из чего я заключил, что в помощи ученик не нуждается. Впрочем, даже если бы мы и ошиблись, то все равно рядом находился Мэл. Молчаливый, незаметный, все понимающий брат, который был готов избавить нас от любой проблемы самым решительным способом.
Интересно, что сказал бы Аарон Искадо, если бы знал, кто именно следит за ним из темноты?
– Мастер Рэйш? – отвлек меня от размышлений спокойный голос начальника спецотдела Управления дворцовой стражи.
Я понялся из-за стола и вопросительно посмотрел на герцога. Роберт стоял тут же, одной рукой держась за отца, а другой рассеянно теребил острые уши Шторма. Мальчик был почти спокоен. Похоже, герцог и впрямь сумел убедить его, что мама серьезно больна, и у нее случилось помрачение сознание. Милорд, правда, старательно делал вид, что в упор не видит кошмара, который творится в пасти призрачной псины. И я даже позавидовал тому подчеркнутому спокойствию, которое излучал этот сильный, решительный и очень влиятельный человек.
