Впрочем, разбираться с обстановкой было некогда. Как только я осознал себя живым и относительно здоровым, даже неестественный и чуждый для темной стороны свет отошел на второй план. Просто потому, что шагах в десяти с обледенелой земли медленно поднимался мой названый брат, и по одному его виду я сразу понял: что-то не так.
Неуверенно распрямив паучьи ноги, Мэл встал и, пошатнувшись, не сразу нашел меня глазами. Он выглядел как никогда озадаченным, даже растерянным. Невидимость свою успел где-то потерять, как и остальную броню, поэтому выглядел точно так же, как в тот день, когда мы впервые встретились. Но когда наши взгляды пересеклись, у меня по спине пробежал холодок – лицо Мэла снова превратилось в бесстрастную маску. Человеческих глаз тоже не стало – вместо них на меня смотрели два мутных бельма, в которых не было ни капли узнавания. Агрессии служитель пока не проявлял, но уже по тому, как неловко он приподнял свои секиры и с каким выражением посмотрел на две пары своих рук, стало понятно, что «проклятие королей» его тоже зацепило. А значит, передо мной сейчас стоял не брат и не друг – я снова оказался один на один с вернувшимся к своим первоначальным функциям Палачом.
По-видимому, нашей главной ошибкой стало то, что мы осмелились прямо взглянуть на себя в «зеркало королей». Вполне вероятно, именно это активировало артефакт, заставив отдавать ему свои воспоминания и взамен забирая то, что в нем хранилось. Быть может, принцип его действия заключался в равноценном обмене: ты отдаешь, тебе возвращают. Но поскольку заимствованные воспоминания редко бывают упорядоченными и чересчур сильно врезаются в разум, от их присутствия и впрямь можно потерять себя. Исчезнуть как личность. Не удивлюсь, если окажется, что многие претенденты на трон сходили с ума, просто оказавшись вблизи от артефакта. Хотя, возможно, присутствие целителей помогало им оторваться от «зеркала» до того, как изменения личности станут необратимыми.
Со мной этот номер точно бы не прошел. Я бы эту магию попросту бы не заметил. Светлых все-таки проще вернуть обратно к свету. А темные, если уж уходят окончательно во Тьму, то обратно, как правило, не возвращаются.
Я тяжело вздохнул и активировал одновременно и перстень, и поводок.
– Мэл? Эй, брат, ты меня помнишь?
На неподвижной физиономии Палача не дрогнул ни один мускул. Правда, и напасть он по-прежнему не пытался. Просто стоял, растерянно пощелкивая костяшками и все так же неуверенно поводя из стороны в сторону громадными секирами. Лишь когда по поводку к нему хлынули наши общие воспоминания, на лице служителя проступила болезненная гримаса. Он содрогнулся всем телом, его руки опустились. Кончики секир уперлись в твердую землю, из грозного оружия превратившись в обычные костыли. А затем Мэл грузно осел и, помотав головой, поднял на меня совсем другой взгляд.
– Арт?
Я с облегчением выдохнул и, подойдя, протянул ему руку.
– Вставай, брат. Мы еще не закончили работу.
Мэл снова тряхнул головой, словно отгоняя непрошенные воспоминания, после чего неприязненно повел плечами и с видимым усилием поднялся.
– Какая же омерзительная гадость – это ваше «зеркало королей»! Нормальные люди с него дуреют! А где эта дрянь, кстати?
Я поискал глазами по земле и кивнул в сторону мерцающего чуть поодаль осколка.
– Вон, валяется.
– Это из-за него нас сюда забросило? – хмуро осведомился брат.
– Похоже на то. Мы совершенно определенно больше не во дворце. И даже, по-моему, не в «колодце».
– Что это за место?
– Да Фол его знает. Первый раз такое вижу.
Мы с братом непроизвольно сдвинулись, чтобы было кому прикрыть спину, и настороженно всмотрелись во Тьму.
Как ни странно, на этот раз я не смог разглядеть, что в ней творится, дальше, чем на два десятка шагов. Вокруг нас по-прежнему смыкались непроницаемо черные стены, воздух был сухим и неестественно теплым, а льющийся прямо из земли свет и те странные штуки, что зависли над головой, создавали впечатление, что вокруг простирается какой-то промежуточный мир. Не то живой, не то мертвый.
Прислушавшись и не услышав во Тьме ни единого голоса, я присел и провел рукой по белесой земле.
Нет… это был не снег. И даже не иней. Собственно, это даже землей нельзя было назвать. Но в то же время мои пальцы касались не камня. Я, по большому счету, вообще не понял, к чему именно прикоснулся. Слежавшийся пепел? Прах? Спрессовавшаяся за века зола? Но почему она была белой?
Желая убедиться, что не ошибся, я ковырнул ногтем непонятную поверхность, но был вынужден признать, что во Тьме мне такого точно еще не встречалось. Как и вон те штуки, которые я поначалу принял за гигантские светильники.
Брат, читая мои мысли, тоже вскинул голову, пристально рассматривая непонятные шары. Большие, размерами со служебный кэб или чуть меньше, они были хаотично разбросаны в воздухе. Штук двадцать навскидку. Совершенно одинаковые. Похожие на колючие шарики, развешанные в пустоте на разном расстоянии от нас, от земли и друг от друга. При этом я, как ни присматривался, не смог понять, какая сила удерживает их в воздухе. Магии в них не чувствовалось. Цепей и веревок над ними тоже не виднелось.
– Дурь какая-то, – пробормотал Мэл, совершенно точно выразив наше общее мнение.
Но прежде чем я успел согласиться, откуда-то из темноты послышался шум, после чего во Тьме мелькнула неясная тень.
Мы с братом одновременно ощетинились секирами, призвали броню и… так же одновременно выругались, внезапно обнаружив, что больше не способны этого сделать. Тьма, хоть и клубилась вокруг, на зов больше не откликалась. Ал, когда я попробовал до него дотянуться, тоже не ответил. Да и Мэл ничуть не изменился, оставшись волосатым паукообразным чудовищем. Оружие в моих руках тоже не появилось. И никакая броня на тело почему-то не легла, поэтому встречать опасность мне пришлось в самой обычной одежде, в старом кожаном плаще, да еще и без верной шляпы, которую я умудрился где-то потерять.
Фол! Да что же это такое?! Неужели алтарь владыки ночи все-таки умудрился заснуть следом за хозяином?! Только этого нам не хватало!
Смутная тень во Тьме снова шевельнулась. Мы с братом сдвинулись еще теснее, но в этот момент черные стены расступились, и оттуда, с трудом удерживая равновесие, вышла одетая в тесный кожаный костюм, рано поседевшая леди. Растрепанная, с исказившимся лицом и держащаяся обеими руками за голову, которая, судя по страдальческому выражению глаз леди, сейчас зверски болела.
– Лора?! – вздрогнул я.
Девушка подняла голову и в шоке уставилась на нас с братом. Меня она, судя по всему, не узнала, а вот оставшегося без невидимости Палача идентифицировала сразу. Поэтому моментально встала в боевую стойку, сдернула с пояса небольшой арбалет и, прошипев что-то яростное, выстрелила в грудь озадаченно крякнувшему служителю.
– Лора! – гаркнул я, одновременно активируя еще один поводок.
