Разлом больше походил на рваную рану, края которой кто-то жестоко вывернул наружу. Пульсирующее бело-синее нутро выплескивалось оттуда тысячами и десятками тысяч таких же неестественно ярко сверкающих кристаллов. Такие же кристаллы росли на притихшем поле. Такие же острые грани виднелись и на уродливых деревьях. Они, эти кристаллы, раздвигали окружившее их пространство искусственно, насильно, и теперь медленно, но неумолимо расползались во все стороны, попутно меняя и уродуя все, к чему прикасались.
Единожды глянув на это нечто, я больше не сомневался в словах своей богини.
Вот они, Врата…
Разлом, откуда к нам упрямо лезла какая-то дрянь. Причем лезла годами, тысячелетиями, постепенно разрушая саму основу нашего мира. Меняя его под себя. Грубо вмешиваясь в текущие в нем процессы.
А еще я увидел, как болезненно изгибается над разломом сгустившаяся в отчаянной попытке себя защитить Тьма. Та самая, НАША Тьма, которой мы были обязаны всем, что имели.
В какой-то момент я ощутил то самое гадливое чувство, которое испытал, увидев заготовку Врат в убежище умрунов. Над ними точно так же изгибалось и стенало изуродованное пространство. И Свет, и Тьма отчаянно сражались за каждую пядь земли, которую постепенно отвоевывало у них запредельное нечто. Но если там Вратами, по сути, служила полоумная ведьма, согласившаяся принять в себя уродливое зерно, то здесь чужеродная ткань прорывалась извне. Из распахнутого, омерзительно зияющего нутра, один вид которого вызывал непередаваемое отвращение.
– Эт-то… неестественно… – сглотнув подступивший к горлу комок, выдавила из себя Хокк.
– Это мерзко, – прошептала Триш, отводя глаза.
– Чудовищно, – согласился с ней Тори.
– Этого не должно здесь быть, – так же тихо добавил вцепившийся в мою руку Роберт.
И с этим было трудно поспорить.
Мальчик, правда, глаз не отвел, открывшаяся нам картина его не напугала, и на его лице помимо отвращения я увидел и решимость. Но, честно говоря, пока не представлял, что тут можно сделать.
– Статуи – это ведь маги? – неожиданно подал голос Мэл. – Те самые темные, которые однажды уже пытались закрыть Врата?
Я дернул щекой.
Да. Люди – единственное, что во всем этом зрелище казалось более или менее правильным. Сотни людей. Огромное количество темных, которых наши боги призвали в попытке остановить то, что начал какой-то безумец.
Здесь были сотни магов!
За ними стояли сами боги!
На то, чтобы остановить разлом, была брошена прорва сил!
И все равно они не справились.
Что же тогда сможем сделать мы? Семь почти обычных людей, среди которых две женщины и один ребенок?
– Все равно надо попробовать, – охрипшим голосом сказал Йен, успевший через поводок считать мои мысли. – Надо, Арт… ты видишь, что делает с нашим миром эта дрянь?
Я промолчал: я видел. В том числе гигантские полупрозрачные облака, которые закручивались вокруг разлома в медленный и величественный вихрь. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что формировался он очень долго. Столетиями собирался с силами, вбирая в себя тянущиеся к нему со всех сторон тоненькие ручейки.
Я мельком глянул на стоящих рядом друзей и, заметив, как от них в сторону вихря тоже потянулись тончайшие полупрозрачные ниточки, сжал зубы.
Эта тварь вытягивала из нас магию. Силы. Эмоции. Причем, похоже, вместе с воспоминаниями. Она по каплям высасывала жизнь из нашего мира! Но самое поганое заключалось в том, что чем дольше мы здесь находились, тем опаснее это становилось. На сколько хватит моих сил? На два удара сердца? Три? Десять? А у Триш? Или Хокк? А у Роберта и Йена? Даже объединившись, мы почти ничего не могли противопоставить этому нечто. И мгновение за мгновением продолжали терять магию и силы!
А что будет дальше? Что произойдет, когда потери станут критичны, и непонятная магия вытянет из нас слишком много воспоминаний?
– Я все еще вас помню, – пробормотала Хелена, до которой первой донеслась эта мысль. – Хокк, Тори… мастер Рэйш… что бы ни случилось, нам надо держаться вместе. Если разделимся, умрем.
Роберт второй рукой ухватился за стоящего рядом Мэла, а остальные непроизвольно сдвинулись, чтобы хотя бы так чувствовать близость друг друга. Постоянно слышать, ощущать тепло соседей. И уже этим напоминать, что они не одни.
– Защита, – внезапно нахмурилась Хокк, ухватив меня за вторую руку. – Рэйш, ты говорил, что боги когда-то поставили здесь защиту.
Я мрачно кивнул в сторону почерневшего, съежившегося, похожего на порванные крылья неба.
– Вот то, что от нее осталось.
– Думаешь, раньше она опускалась до самой земли? Как купол?
– Думаю, она цеплялась за наших с тобой коллег. Они служили ей якорями и именно они отдали на ее создание свою энергию. Боги ее, скорее всего, просто объединили и поддерживали потом сколько могли. А теперь это не защита – просто обрывки, в которых почти не осталось силы.
– А мы не можем их снова притянуть к земле? – вздрогнула Триш.
– Нас слишком мало, – тихо ответил Мэл. – Хотя это не значит, что мы не должны попытаться. Арт, тебе не кажется, что есть в этих сугробах нечто неправильное?
Я невесело хмыкнул.
– Что, например?
– Смотри, – махнул рукой брат. – Вот там и вон там снег лежит не совсем ровно. Такое впечатление, что под ним что-то есть. Кочка или камень.
– И там, – тут же среагировал Роберт, указав в другую сторону. – И еще вон там!
– Сколько их всего? Четыре? – встрепенулся Йен.
Я всмотрелся вдаль.
– Кажется, семь.
– Надо проверить, – решительно вмешалась Хокк и первой выдвинулась вперед. – Идемте. Вдруг это что-то стоящее?
Я не ответил, но благодаря поводкам в этом и не было особой необходимости. Все что было нужно, мы и так прекрасно слышали. Знали, что на уме у каждого из нас. Ощущали эмоции, делились воспоминаниями, чувствовали друг друга как себя самих. Собственно, мы и разговаривали-то скорее по привычке. И вперед двинулись почти одновременно с Хокк, хотя вслух больше никто не произнес ни слова.
Это было непривычно. Странно. Даже, наверное, дико. Но теперь, когда я до последней мысли ощущал Йена и остальных, то стал гораздо лучше понимать своих друзей. Почувствовал всю глубину той нежной привязанности, которую Триш и Норриди испытывали друг к другу. Неожиданно усилившуюся тоску Тори, который в этот миг думал об оставшейся наверху Лиз. Сомнения Мэла. Нетерпение Роберта. И даже смешанные эмоции Хокк.
– Заткнись, Рэйш, – проворчала напарница, когда я с удивлением узнал, что она все же считает меня хорошим другом. – Это не твои мысли! Не лезь куда не просят.
– Да ладно, – добродушно усмехнулся я. – Было бы что скрывать.
