Герцог отшатнулся. Сделал шаг назад, понял, что непозволительно дерзок и также стремительно, как вошёл, покинул спальню, тщательно прикрыв за собой дверь. Накидывая халат и наспех прибирая волосы, Марина слышала, как он что-то объяснял Себастьяну. Её тревога не проходила, и Марина, не задерживаясь, вышла в гостиную.
— Что случилось, Итон? — повторила она.
Себастьян, повинуясь её знаку вышел из комнаты, и они остались вдвоём.
— Мари, — хрипло начал герцог, старательно отводя от неё взгляд.
Он не мог сейчас видеть такую мягкую, полусонную, щурящуюся от яркого света, такую соблазнительную жену, но и не мог отказаться смотреть на неё. Поэтому невольно взгляд его возвращался к тонкой шее, беззащитно торчащей из ворота ночного халата, к красивым маленьким рукам, перехватившим этот халат на груди, к миниатюрной талии, туго перехваченной пояском, а, главное, к огромным карим глазам, которые вопросительно-тревожно глядели на него.
— Итон?
— Мари…
Опять одновременно начали они, но теперь разговор повёл герцог.
— Мари, сегодня я нашёл у себя знак богини — осколок горного хрусталя, в котором был впаян твой портрет. Никто в человеческом мире сделать такого не может. Это воля Предвечной. Хрусталь — талисман менталистов. Ты — сильный менталист-эмпат. Может быть, сильнейший из всех, раз именно тебя богиня имела ввиду, даря этот камень. Он усиливает силы мага безгранично. Но она подбросила его мне, значит, связывает нас в одно целое. Я понял, как подарить тебе этот камень — в виде нашего родового кольца. Но знай, приняв его, ты не сможешь отказать мне и станешь моей женой на самом деле.
Герцог склонил голову в лёгком поклоне и протянул Марине раскрытую ладонь. На ней, переливаясь бликами от яркого света, лежал массивный серебряный перстень в виде паука с крупным камнем хрусталя в лапах.
Марина опешила. Она напридумывала себе уже бог знает каких бед, а это, оказывается, герцог со своим «своевременным» предложением. Она хотела было возмутиться, оскорбиться, посмеяться в конце концов над мужем, но… Взглянув на его лицо, поняла, что дело действительно серьёзное. С богами этого мира не шутят и их волю выполняют. Об этом и Зоя Николаевна постоянно твердила. Но принимать так сразу на себя нерушимые обязательства Марина тоже не могла.
Она молча и осторожно взяла с ладони мужа перстень и внимательно рассмотрела его. В кусочке хрусталя действительно был впаян её портрет, да не простой, а в двух разных проекциях.
— А если я его приму, но пока не надену? — спросила она у мужа.
— Он будет усиливать твою магию, только касаясь твоего тела, — уточнил герцог и выжидающе взглянул на неё. — Ты… принимаешь наш подарок?
— А ты сам, без воли богини, хочешь этого? — не отвечая спросила Марина.
— Да! И ты это знаешь! — уличил её в попытке уйти от ответа муж. — Я просил об этом ДО подарка богини.
Пауза опять затянулась, но сейчас Марина не стала нервировать мужа ожиданием.
— Итон, я принимаю твой подарок, но с условием: я надену его только тогда, когда сама пойму, почувствую, что это судьба. А пока…
— Марина быстро взяла со столика шёлковую ленту, продела её через кольцо, завязала узелок и надела украшение на шею. Тяжёлый перстень уютно устроился в ложбинке между грудей и взгляд герцога прикипел к нему.
— Так пойдёт? — невольно кокетничая, спросила Марина.
— Да, — хрипло выдохнул герцог, трепетно поцеловал ей руку и быстро вышел, даже не оглянувшись.
«Фуу-ух!» — выдохнула тоже Марина. ЕЙ и так с трудом давались разговоры и встречи с мужем, вызывая в теле неконтролируемое желание и трепет. А этот разговор и вовсе был на грани. Ещё немного и она сама упала бы в его объятия. «Обалдеть!» — только и смогла вымолвить Марина, когда за мужем закрылась дверь.
А серебро и хрусталь уже пригрелись на её груди, и она даже не ощущала их касания.
ГЛАВА 17
— Зоя Николаевна, — когда они были одни, Марина обращалась к землячке по земному обычаю. — Во сколько вы сегодня едете в департамент?
— Ривере предупредил почтой, что за мной заедут в пять вечера. А что? Ты хочешь со мной?
— Упаси господи! — открестилась Марина. — просто хотела знать каким временем располагаю, чтобы повидаться с Милли и Райли.
— Ты всё-таки решила купить дом Ченслера?
— Склоняюсь к этому, — призналась Марина. — Хотя мы с Итоном и выяснили всё, но жить в Рокингеме я по-прежнему не хочу.
— А расторгать с ним брак? — лукаво спросила графиня.
— Уже не знаю, — созналась Марина. — С одной стороны, глупо жить случайными обидами и постоянно подкармливать их новыми, выдуманными на пустом месте. Так и жизнь пройдёт зря и не заметишь. С другой, мы очень разные люди и если сойдёмся, то это будет ещё та взрывоопасная смесь: ни один не любит уступать и подстраиваться. Так и будем постоянно ссориться. Разве это жизнь?
— А, с третьей, — решительно заключила графиня, перебивая Марину, — Вы оба умные люди. И при желании всегда можете договориться, А при любви договориться получится самым простым и естественным способом. Я была против твоего брака с герцогом, но за это время, когда нам пришлось тесно общаться, узнала его не по слухам, а напрямую, прочитав память. И, знаешь, я восхищаюсь им. И если в первую очередь я признала его деловые качества, то сейчас, глядя на вас, я меняю своё мнение о нём как о мужчине. Он уже сделал громадный шаг от самовлюблённого эгоиста к порядочному мужчине, уважающему и понимающему женщин. Цени! Это твоё влияние и достижение.
Да, уж, — усомнилась Марина. — Как хватал сразу и прижимал к себе, так и хватает, — вспомнила Марина объятия герцога на празднике Марвина. — И плевать ему, разрешают ему это или нет.
— Ну, так он же мужик, — нелогично заключила Зоя Николаевна. — Смотрите не обманитесь с договором, — напутствовала она Марину, наблюдая как та, собирается на выход. — Райли и Милли привет передавай.
— Непременно, — попрощалась Марина и вышла на улицу, где её уже ожидал Себастьян и карета.
Себастьян стал настолько привычен рядом, что Марине казалось чего-то не хватает, если не чувствовала его за спиной. Парень был умным, наблюдательным, хорошо подготовленным, и они с Мариной даже подружились. А вот Фиби, по мнению Марины, ему совсем не подходила, Но это было исключительно его дело. Сам Себ относился к своей невесте по-дружески, но Марина ни разу не видела их вместе.
С одной стороны, Фиби, конечно, ещё молода. С другой, именно в этом возрасте простые люди здесь и выдают замуж своих дочерей. Себ же, как поняла Марина, с браком и семьёй не торопился. «Может, и правильно», — искоса поглядывая на охранника, подумала Марина.
Самым ценным в этой ситуации было то, что добрачные связи не поощрялись ни среди низших слоёв, ни среди высших. И для своих нужд мужчины пользовались услугами борделей, вдовушек и одиноких женщин. Тоже так себе обычай, который вызывал у Марины недовольство. Но, собственно, так обстоит дело в любом мире, вспомнила она и родную землю с её легальными и нелегальными публичными домами и тему любовниц в любом бабском коллективе. Се ля ви, как говорят французы — любители горяченького и острого в этом вопросе.
