Я слушаю его и мне становится противно. Такие люди не люди совсем, человечности в таких людях нет, да она и не появится никогда. Когда я случайно на машине сбил птицу, пролетавшую мимо, во мне было больше сожаления чем в нем. Я подымаюсь и поворачиваюсь к нему спиной.
— Такие как ты должны гореть в аду.
Надеюсь, Джош нашёл препарат, и я могу закончить с этим уродом.
— Чего притих? — оборачиваюсь я.
— А сейчас без резких движений, — направляет он на меня дуло пистолета.
Я медленно поворачиваюсь к нему лицом.
— Убьешь меня?
— Твой друг нарушил правило, ты не должен был знать о нас.
— Давай, стреляй, тебе все равно совесть не будет мучать. Сделай это как можно быстрее и можешь проваливать.
На моем лице и мускул не дернулся, в таких ситуациях я умею сохранять спокойствие.
— Нет, это будет слишком просто.
Я приподымаю бровь. Он открывает рот чтобы что-то сказать, но на его телефон раздаётся звонок. Он все ещё наплавляет дуло на меня, но в момент, когда он достаёт телефон из кармана, он опускает голову, и я выбираю пистолет из его руки. Я накидываюсь на него и начинаю наносить удар за ударом.
Я не знаю, как и куда я его бил, я потерял над собой контроль. В какой-то момент перед глазами рассеивается тьма, и я и понимаю, что он лежит без сознания.
— Твою мать! — кричит Джош.
Я поднимаю голову и вижу бегущего ко мне друга. Опустив голову и снова взглянув на человека, который сейчас лежит без сознания, я не почувствовал ни жалости, ни сочувствия. И именно это ещё сильнее вывело меня из себя, я ничем не был лучше его.
— О Боже! — прошептал друг.
Нащупав пульс на его шее, он вздохнул.
— Жив.
Я отошёл от его тела и попытался взять себя в руки.
— Я нашёл лекарство, мы можем ехать.
— А как же он? — я снова посмотрел на то, что наделал.
— Он заслужил это.
И я полностью согласен с Джошем. Этот урод заслужил такого обращения с собой, возможно именно поэтому во мне не было ни капли сожаления.
На подъезде к городу мимо нас пронеслись две машины полиции и машина скорой помощи. Кто-то нашёл его. Разъехавшись с Джошем, я свернул в свой район и включил радио.
— А сейчас срочные новости, в районе Пятого Авеню горит один из частных домов. Информации о пострадавших пока нет, но соседи сообщают, что в нем проходила очередная вечеринка, — раздаётся из динамиков.
Не заострив на этом внимания на набираю номер Анаис, но она не отвечает. Набираю номер повторно и снова слышу гудки. Собираюсь написать сообщение, как на экране отображается имя Клэя.
— Да, что-то срочное?
— Дэвид, они не выбрались из дома, — тараторит друг.
— Кто они? Из какого дома?
— Анаис и Мария. Дом Рика горит, вокруг есть все кроме них. Я не видел, чтобы они выходили.
Услышав это все внутрикостной скручивает в тугой узел. Я сбрасываю вызов, разворачиваюсь на двойной сплошной и несусь к ним. Я не замечаю ничего вокруг себя, в голове крутится одна единственная мысль. Я должен найти их. Не помню за какое время я добрался о дома Рика, но, когда я вышел из машины вокруг было много людей, пожарные и полицейские. Воют сирены, людей отводят подальше от горящего дома. Кто-то кричит, у кого-то истерика, но я никак не могу найти их. Недолго думая, я прорываюсь сквозь толпу и пожарников, слышу крики полицейских с просьбой зайти за ограничительную линию, но я должен найти их.
— Анаис! — кричу я, — Мария!
Но в ответ тишина.
Иду на место, где мы обычно сидим, но там тоже никого. Я снова начинаю звать их, но в ответ снова тишина. Я не знаю куда бежать, но что-то тянет меня на второй этаж и именно туда я следую. Проходя все комнаты мимо, я иду сразу в дальнюю. Открываю дверь и огромный клуб едкого дыма заставляет меня отвернуться. Натянув футболку на середину лица, я вхожу в комнату. И то, что я вижу разрывает мое сердце. Анаис лежит без сознания на полу, а Мария на кровати с разорванной одеждой. К горлу подкатывает тошнота, но я беру себя в руки. Взяв Марию на руки, я стараюсь поднять Анаис и это удаётся мне, но не с первой попытки. Голова начинает кружиться, и тело становится расслабленным, но я выхожу из комнаты с ними на руках, а затем и из дома.
Увидев меня с девушками без сознания на руках, медики скорой помощи, которые только приехали, устремляются ко мне с носилками. На них сразу надевают кислородные маски, загружают в машины и увозят в больницу. Я прошу врачам позвонить их родителям, и взглянув на них в последний раз, сажусь в машину и еду в место, где я могу найти ещё одного урода.
Он оказался там, где я и думал, разговора у нас не получилось, да я и не планировал. Я нанёс ему пару ударов, но обещал вернуться и закончиться ним. Сейчас я должен быть рядом с девочками.
Ворвавшись в поликлинику, я сразу же увидел своих родителей. Мама плакала на взрыв, а отец успокаивал ее, еле сдерживая слезы. Родители Анаис были в таком же состоянии. Врач что-то говорил им и когда он закончил, я решил не расспрашивать родителей, а обратится сразу к доктору.
— Извините…
— Мистер Дженк.
— Мистер Дженк, можете сказать мне о состоянии девушек, которых недавно привезли. Я брат одной из них.
— Да, конечно, — он открывает медицинскую карту, — У обоих девушек отравление угарным газом и переломы рёбер. У мисс Холл сотрясение, а мисс Геррера, — он откашливается, — после первого скорого осмотра мы предполагаем, что ее изнасиловали. Сейчас врачи ещё осматривают их, так что это не конечные диагнозы. А сейчас простите мне нужно идти.
Он посылает мне улыбку, в которой маскирует поддержку, сочувствие и самое главное дарит надежду. Он уходит, а я остаюсь стоять на месте, дыхание перехватывает, а к глазам подкатывают слёзы.
Он заплатит за это.
Глава 38
Возвращаться в прошлое как я и предполагал было ужасно. Напоминать себе и тем более им детали того дня было отвратительно, но другого решения у меня не было. Я обязан был раскрыть им самую главную тайну. В их глазах стояли слезы, и я не знаю по какой причине так как их миллион.
— Я на протяжение трех дней вообще не отходил от вашей палаты. Но видя состояние мамы, я решил хотя бы ночью появляться дома. Я обещал себе, что пока вы не очнетесь, я буду рядом.
Они слушали, не произносив ни слова. А я рассказывал без перерыва, чем больше они знали, тем легче мне становилось.
— Пока я сидел в больнице с надеждой, что в скором времени вы придете в себя, против меня завели уголовное дело. Как потом Джош мне рассказал, охранник нашел тело парня и вызвал полицию. А тот уже написал на меня заявление. Меня один раз вызывали на допрос, и это был единственный раз, когда я покинул пределы больницы в дневное время. Я признался родителям и адвокату, что действительно сделал это. Я хотел признаться во всем и на допросе, но твой папа, Анаис, он являлся мои адвокатом, запретил мне это делать. Они до сих пор не знают, что побудило меня избить человека. Расследование шло, и в один день, когда я вернулся домой, на пороге стояли собранные чемоданы. Мне запрещено было покидать даже пределы города. Но наши отцы подергали за ниточки и добились разрешения на выезд. Как потом оказалось они попросили депортировать меня на год, так как у меня нет гражданства Америки. Когда прокурор попросил дать мне три года в исправительной колонии, меня уже не было в стране. На окончательном заседании мне вынесли четыре года общественных работ, снова благодаря нашим отцам.
