Суть же была в том, что Италия обязывалась «относиться благожелательно к русским интересам в вопросе о проливах». Со своей стороны царская дипломатия обещала такую же «благожелательность» «к интересам Италии в Триполитании и Киренаике»
[37].
Фактически это было разрешением Италии оккупировать Ливию, а что получала взамен Россия? Пустые обещания.
И вот когда началась итало-турецкая война и итальянские броненосцы подошли к Дарданеллам, султан закрыл Проливы, и наша экономика понесла огромные убытки, благо около 60 % экспорта шло через Проливы.
Вместо Италии Николай II мог поехать в Стамбул и заключить союз с султаном, гарантировавший территориальную неприкосновенность Османской империи. А в случае агрессии против Ливии ввести Черноморский флот, по крайней мере в Эгейское море для обеспечения безопасности русской торговли, да и с Балтики могла подойти эскадра, дабы урезонить «макаронников». Увы, Италия получила Ливию, Россия – огромные убытки. Затем начались Балканские войны. «Легкость в мыслях необыкновенная» – иначе не объяснить поведение русских дипломатов и царя.
Десять дней «Штандарт» стоял в Одессе, пока не вернулся весьма довольный Николай. Нет, не договором с Италией, он строил планы постройки нового дворца в Ливадии. По плану царь должен был вернуться в Петербург 26 ноября, но вернулся лишь 22 декабря 1909 г. И дело не в хорошей погоде, как пишет Саблин. Царь занят проектами нового дворца.
12 декабря 1909 г. на классного художника архитектуры губернского секретаря Н.П. Краснова «высочайшею волею» были возложены «все работы по сломке и сносу существующих в имении Его Императорского Величества “Ливадия” здания Большого дворца, Фрейлинского и Кухонного домов при нем и по возведению там же Нового дворца, свитского дома и кухни, а также и производства всех сооружений и переустройств, связанных с постройкой этих новых зданий, оборудование и меблировка новых зданий, полный ремонт существующего здания дворцовой церкви».
К строительству приступили 21 января 1910 г. Дворец должен был быть построен в рекордный срок – 17 месяцев. Строился дворец из мрамора. Так, подрядчик С.Л. Уберти выполнил самый большой объем работ на сумму 75 655 рублей. Помимо него работали и другие подрядчики, выполнявшие заказы на мраморные и каменные работы. Так, работы по мрамору подрядчика А.Е. Фириса обошлись казне в 17 616 рублей, а подрядчика Э.Р. Менционе – в 15 200 рублей.
Рядом с дворцом были возведены мощная электростанция и монументальный гараж.
Риторический вопрос: время ли строить новый дворец? На Балканах – «пороховом погребе Европы» – один кризис сменяет другой. В газетах всех стран регулярно пишут о том, что большая общеевропейская войны вспыхнет со дня на день.
А в русской армии нет ни одного ручного пулемета, и их производство даже не планируется. Все орудия западных крепостей России – образцов 1877-го, 1867-го и 1838 годов! В 1909 г. упразднена осадная артиллерия, а ее матчасть частично идет на лом, а частично складируется в крепостях. Русская армия впервые со времен Ивана Грозного лишилась тяжелой артиллерии, осталась одна полевая.
Да и Ливадия расположена на виду – турецкий крейсер или даже миноносец легко расстреляет ее дворцы за 15–20 минут.
Замечу, что в первые годы царствования Николай II неприязненно относился к «самодвижущимся экипажам». «Пока я живу в Ливадии, автомобили не должны появляться в Крыму», – заявил царь, и действительно, до 1903 г. использование автомобилей на полуострове было запрещено. Но в 1903 г. во время визита к родственникам в Гессен брат императора Эрнст Великий герцог Гессенский после изрядной попойки покатал Николая «на моторе». После этого царь кардинально изменил свое мнение и велел завести для себя «авто». Весной 1909 г. в Ореадне (рядом с Ливадией) был заложен первый гараж на два царских автомобиля, а через год в Ливадии построили просторный гараж уже на 25 автомобилей. Сейчас там гараж ялтинского таксопарка. Всего к 1914 г. в царском гараже имелось около полсотни автомобилей – больше, чем у любого другого монарха мира.
В Ливадийском дворце были установлены четырехместные лифты с… диванами. Обслуга дворца (без охраны) составляла 430 человек.
Несколько слов стоит сказать и об охране Ливадийского дворца. Места, где были расположены царские резиденции, становились запретными. Это касалось прежде всего районов Петергофа и Царского Села, Южного берега Крыма и Беловежской Пущи. Въезд в эти районы строго контролировался. Приехать туда из Петербурга или Москвы можно было только по специальному разрешению полиции. Так, было отказано в поездке на Южный берег ряду известных ученых, писателей и общественных деятелей весьма умеренного толка. Отказы ничем не мотивировались и не подлежали обсуждению.
Специальная охранная стража, подчинявшаяся непосредственно дворцовому коменданту, вела наблюдение за всеми жителями населенных пунктов дворцового ведомства (Царское Село, Петергоф, Гатчина и Павловск, с окрестностями). В помощь им были приданы сверхштатные околоточные надзиратели со специальной задачей производить проверку и регистрацию населения.
На снимках, запечатлевших царя в парках Ливадии, Царского Села и Петергофа, не видно охранников. Дело в том, что они находились в специальных окопчиках. Николай II прекрасно это знал и периодически кидал в окопчики золотые монеты. Однако стражникам разрешалось поднимать их лишь после удаления царя.
Генерал А.А. Мосолов, ведавший охраной царя, писал: «Прогулки царя были вечной головной болью для тех, кто отвечал за его безопасность. Вдоль дороги, по которой собирался проехать государь, особенно в отдаленных деревнях, размещались сотрудники полиции. Но царь очень сердился, когда замечал их – этих “любителей природы” или “собирателей растений”, как он их называл, поскольку они делали вид, что интересуются чем угодно, но только не августейшей особой государя. Ничто не доставляло ему большей радости, как улизнуть от них.
Больно бывало видеть отчаяние начальника дворцовой полиции. Чтобы хоть немного помочь ему, я сообщал обо всех переменах маршрута, которые царь предпринимал во время прогулки. Для этого я посылал одного из ординарцев, сопровождавших нас, позвонить ему в кабинет.
Это позволяло переместить “собирателей растений” в другое место. Они бросали свой прежний пункт наблюдения и бежали, прячась за кустами, поскорее занять новый.
Однажды после такой перестановки царь заметил, как из сакли (татарского жилища) в маленькой деревушке, куда мы только что приехали, выглянула голова начальника полиции. Царь послал за ним и начал допрашивать:
– Я решил изменить маршрут уже после отъезда из дворца, как же вы сумели об этом узнать и оказаться у меня на пути?
Бедный начальник, чтобы не выдать меня, забормотал что-то о предчувствиях и интуиции. Ничего другого ему не оставалось.
После этого был издан еще один указ, впрочем столь же бесполезный, что и предыдущие, чтобы “любители природы” не маячили у дорог, по которым будет проезжать его величество»
[38].
