Итак, с появлением в 60-х гг. XVI в. «городовых» стрельцов численность стрелецкого войска существенно выросла. Но и это еще не все — с учреждением в 1565 г. опричнины в ее составе был создан и отдельный корпус опричных стрельцов. Пойдя на этот шаг, Иван Грозный решил повторить опыт 1550 г. с «перебором людишек» и созданием нового Государева двора. Новый двор на этот раз в еще большей степени, чем два предыдущих (унаследованный от Василия III и измененный в 1550 г.), должен был быть действительно личным двором государя, связанным с ним теснейшими личными служебными отношениями. Сколько было опричных стрельцов — сказать сложно. Во всяком случае, когда в декабре 1571 г. Иван Грозный приехал в Новгород, собираясь на свое «на дело государево и на земское» против «свийских немцев», то его казну, согласно сведениям новгородского книжника, охранял конвой из 500 стрельцов — очевидно, что опричных государевых стрельцов
[252]. Другой же новгородский летописец писал, что в знаменитом походе Ивана Грозного на Новгород вместе с царем и его опричниками сыскивать новгородскую измену прибыли и полторы тысячи «стрелцов московских», опять же, совершенно очевидно, речь идет об опричных стрельцах
[253]. Следовательно, мы не слишком ошибемся, если предположим, что опричное стрелецкое войско насчитывало порядка двух тысяч стрельцов, а возможно, и того больше.
С ликвидацией (или ее переименованием) опричнины «особный» двор Ивана Грозного отнюдь не исчез, но сохранился. Вместе с ним, судя по всему, сохранился и отдельный корпус государевых стрельцов. Это предположение подтверждает роспись Ливонского похода Ивана Грозного в 1577 г., в которой государевы стрельцы и стрельцы «земские» расписаны отдельно друг от друга, причем, что любопытно, и сами государевы стрельцы разделены. Соответствующая запись в разрядной книге гласит: «Да з государем же стрельцов государевых 1000 человек, да из дворцовых городов с Себежа стрельцов 90 человек, ис Красново стрельцов 40 человек, с Опочки стрельцов 60 человек, ис Козельска стрельцов 20 человек, из Белева стрельцов 20 человек, ис Перемышля стрельцов 20 человек, из Лихвина стрельцов 30 человек; и всего стрельцов ево государева двора и дворовых городов 1280 человек»
[254]. Логичным было бы предположить, исходя из этой записи, что и опричные дворовые стрельцы вскоре после своего появления также разделились на собственно опричных, несших службу при государе, и опричных городовых, расквартированных в городах, находившихся в дворцовых землях. Уже после смерти Ивана Грозного «государевы» стрельцы, судя по всему, были переименованы в «стремянных», составив особенную, привилегированную часть московского стрелецкого корпуса.
Своими собственными «личными» стрельцами, конными и пешими, обзавелся не только Иван Грозный. Могущественнейший и влиятельнейший князь И.Ф. Мстиславский, «столп царства», как именовал его Иван Грозный, в своей вотчине городке Веневе на крымской «украине» на свои средства во 2-й половине 60-х гг. XVI в. содержал сотню стрельцов–3 затинщиков, 9 десятников и 88 рядовых стрельцов, расписанных на три статьи в зависимости от выплачиваемого жалования. За свой счет содержал князь Мстиславский стрелецкий гарнизон и в другой пограничной крепости, Епифани. Здесь также стояла сотня пеших стрельцов — сотник, 10 десятников и 84 рядовых стрельца, которым из княжеской казны выплачивалось хлебное и денежное жалование. Кроме того, Мстиславский содержал в Епифани еще и полусотню конных стрельцов в составе пятидесятника, 5 десятников и 45 рядовых стрельцов
[255]. Возможно, были и другие аналогичные случаи — например, почему не могло быть своих стрельцов у удельного князя Владимира Андреевича Старицкого или, предположим, у знатнейших и богатейших аристократов князей М.И. Воротынского и И.Д. Бельского, которые занимали соответственно третье и первое места в военной иерархии Русского государства того времени? Они имели достаточно средств для того, чтобы нанять отряды стрельцов и выплачивать им «алафу» из своей казны (отметим к тому же, что владения князей Воротынских находились на крымской «украине», как и веневская «отчина» Мстиславского).
К сожалению, дошедшие до нас источники молчат на этот счет. Зато мы можем совершенно определенно говорить о том, что, во всяком случае, один монастырь в 70-х гг. XVI в. обзавелся собственными стрельцами (естественно, с разрешения верховной власти). Речь идет о знаменитом Соловецком монастыре. Сохранилась любопытная грамота Ивана Грозного, датированная 2 августа 1578 г. В ней царь, обеспокоенный дошедшими до него слухами о том, «что хотят приходить к Соловецкому монастырю войною и на все Поморье свицкие немцы и амбурцы (т. е. шведы и гамбурщы. — В.П.)», решил усилить оборону монастыря и его владений. Далее в грамоте игумену монастыря Варлааму сообщалось, что на Соловки послан голова Михаил Озеров, «а с ним четыре человека пушкарей, десять человек стрельцов, да сто ручниц, да пять затинных пищалей, да с Вологды две пищали полуторных да две девятипядных, а к ним по двесте ядер да четыре человека пушкарей, а зелья ко всему наряду и к пищалем и к ручницам сто пятнадцать пуд». И поскольку 18 служилых людей, посланных с головой, было явно недостаточно для обороны и самого монастыря, и его обширных владений, то Варлааму и Озерову предписывалось на месте «прибрать девяносто человек в стрельцы да пять человек в затинщики, а ручницы и затинные готовы…»
[256]. С этого момента в приходно-расходных книгах монастыря регулярно появляются записи о найме стрельцов (от полусотни и, возможно, больше) и о выплате им из монастырской казны денежного и иного жалования
[257].
К концу правления Ивана Грозного численность стрелецкого войска в результате всех описанных прежде мероприятий верховной власти выросла, по сравнению с концом 50-х гг., примерно в полтора раза. Дж. Флетчер, английский дипломат, посетивший Россию в начале правления сына Ивана Грозного Федора, писал о том, что «пехоты, получающей постоянное жалованье, царь содержит до 12 000 человек, называемых стрельцами, из них 5000 должны находиться в Москве или в ином месте, где бы ни находился царь, и 2000, называемых стремянными стрельцами, при самой его особе, принадлежа дворцу или дому, где он живет. Прочие (под ними Флетчер имел в виду, конечно же, городовых стрельцов. — В.П.) размещены в укрепленных городах, где остаются до тех пор, пока не понадобится отправить их в поход»
[258]. Эта запись представляется особо ценной по той причине, что, на наш взгляд, она является пересказом фрагмента подлинной сметы, касающейся стрелецкого войска и составленной в Разрядном приказе в начале 80-х гг. XVI в. И если Флетчер правильно передает порядок цифр, в Москве были расквартированы 7 тыс. стрельцов и еще 5 тыс. находились гарнизонами в пограничных городах.
