Итак, после ознакомления с наказами стрелецким головам и поручными записями рядовых стрельцов конкретизируем теперь стрелецкие «службы» и начнем, как это было сделано уже не раз, с «мемуара» Григория Котошихина. Пусть он и написан был во времена Алексея Михайловича Тишайшего и от времен Ивана Васильевича Грозного его «писаньице» отделяет почитай что сто лет, тем не менее вряд ли стрелецкая «служба» за эти десятилетия радикально переменилась — так, чтобы котошихинская характеристика не могла быть использована в качестве иллюстрации
[598].
Итак, что же писал московский подьячий о «службе» московских же стрельцов? Прежде всего он охарактеризовал караульную их службу, что «на вахту ходят те приказы посуточно; и на царском дворе и около казны з головою стрелцов на стороже бывает по 500 человек, а досталные по городом, у ворот, по 20 и по 30 человек, а в ыных местех и по 5 человек; а чего в котором приказе на вахту не достанет, и в дополнок берут из иных приказов». При этом Котошихин отмечал любопытную деталь — когда стрельцы несли караулы при дворе в праздничные дни, то «им с царского двора идет в те дни корм и питье доволное»
[599].
Стоит заметить, что, очевидно, караульная служба при царском дворце и охрана особы государя и членов его семьи входила в обязанность стрельцов изначально — «лейб-гвардейский» статус «выборных стрельцов» их к этому обязывал. И когда, к примеру, Г. Штаден писал о том, что «пятьсот стрельцов (немецкий авантюрист именует их постоянно hackenn schiizenn, и аналогичный термин используют для обозначения русских стрельцов ливонские хронисты и официальные лица в переписке друг с другом. — В.П.) еженощно несли караул (wache у Штадена. — В.П.) в покоях и в палате, где великий князь имел обыкновение есть»
[600], то он просто зафиксировал установившуюся практику
[601].
Помимо караульной службы при царском дворе московские стрельцы непременно участвовали в царских походах и выездах на богомолье. «А как царь или царица ходят в походы, — писал Котошихин, — и которые стрелцы стоят на вахте на дворе царском, провожают царя или царицу и встречают у Земляного города без мушкетов, с прутьем, и идет подле царя или царицы по обе стороны для проезду и тесноты людской»
[602].
Помимо всего этого, стрельцы выступали также и в роли огнеборцев — «а как бывает на Москве пожарное время, и они, стрелцы, повинни ходить все на пожар для отниманья с топорами и с ведрами, и с трубами медными водопускными, и з баграми, корми ломают избы», причем, отмечал подьячий, «после пожару бывает им смотр, чтобы кто чего пожарных животов, захвати, не унес». И ежели кого-либо из стрельцов-огнеборцев на том смотре не будет, продолжал Котошихин, «бывает им жестокое наказание батоги»
[603].
Но это не все. Стрельцы ведь стояли гарнизонами не только на Москве, но и во многих других городах. И относительно их «служб» наш главный свидетель — составитель энциклопедии московской жизни середины XVII в. — отмечал, «таким же обычаем (против московских стрельцов. — В.П.) в болших городех, где бывают бояре и воеводы з дьяки, стрелцов приказа по два и по три, а в ыных местех по одному»
[604]. Т.е, по словам Котошихина, и городовые, жилецкие стрельцы отправляли в местах своего расквартирования ту же повседневную службу, что и стрельцы московские (за исключением сопровождения царя и царицы в их торжественных выездах).
А теперь, когда Григорий Котошихин рассказал подробно о характере стрелецкой «службы в середине XVII в., посмотрим, а что говорят по этому поводу документы 2-й половины XVI — начала XVII в. и что рассказывают иностранные наблюдатели. Возьмем, к примеру, писцовую книгу Свияжска. В конце описания свияжских укреплений и наряду, в них поставленного, в ней была сделана запись о том, каким образом стрельцы и дети боярские свияжского гарнизона несли караульную службы. «У наряду в городовых во всех воротех, и над вороты в башнях, — отмечалось в книге, — и по городу в башнях же, и меж башен по городовой стене на пряслех, где наряд ставлен от боярина и воеводы болшого и ото всех воевод светличные росписи, всегды, в день и в ночь, на сторожах стерегут дети боярьские свияжские, старые и новые жильцы, и годовалыцики, и ноугородцы, да от стрелецкие головы стрельцы с ручницами (выделено нами. — В.П.), да от городничих пушкари…»
[605].
Более подробно порядок несения караульной службы в городе описывает писцовая книга Казани с уездом, неоднократно нами прежде цитировавшаяся. В ней, в частности, говорится о том, что «в городе Казани государевы царя и великого князя воеводы боярин и воевода болшой, да четыре воеводы менших, а в дают у города по одним воротам, а на городе наряд городовой сторожи по всему городу, которой воевода которые ворота и сторожи ведает светлишные из городовые росписи». И в той росписи говорится, помимо всего прочего, что «в Казани ж около Казансково всего посаду крепости от городу Казани, от городовые деревянные дубовые стены выше Воскресенских ворот, от нижнева Логанова озерка горою и по Арскому полю мимо старого городища и до Булака до болыпова, да по за большому Булаку до гнилова Булаку ставлен острог по крепостям, по горам и по заразам». И в том остроге «в башнях во всех на воротах и по острогу сторожа в день и ночь, а на сторожах от воеводы дети боярские, да от стрелецких голов стрельцы». И согласно росписи, стрелецкие караулы денно и нощно находились в 11 башнях (10 с воротами и одна без), в которых несла караул полусотня стрельцов. Обычный караул состоял из одного сына боярского и 4 стрельцов на башню (с воротами или без них), например, как в Спасских острожных воротах, а «воротах башня, а в ней на стороже сын боярской, да четыре человека стрельцов, а наряду две пищали затинныхъ, да четыре рушницы стрелецких». В одном же случае караул был удвоенный — «ворота острожные Арские, от Арского поля против Татарскаго заострожного двора, на воротах башня, а в ней на стороже сын боярской да десять человек стрельцов, а наряду пять пищалей затинных, да стрелецких десять рушниц, да у ворот в остроге изба сторожевая».
