Отметим, что аналогичным образом действовали воеводы, высылая стрельцов и казаков вперед главных сил, и во время экспедиции по разрушению возведенного татарами и союзной им черемисой острога на Арском поле. «И пошли воеводы, — писал русский книжник, — наперед полки пошли у воевод пешие стрелцы и казаки»
[646]. При этом, что любопытно, стрельцы сами на стены острога не лезли, но прикрывали огнем действия штурмовых колонн, составленных из спешившихся детей боярских и их людей. «Повелеша (воеводы. — В.П.) детем боярским пешим поити к острогу, головы же царева полку и сами с коней соидоша и поидоша к острогу, стрелцы же изо множества пищалей стреляху»
[647].
Естественно, что стрельцы и казаки, шедшие впереди всех, подвергались серьезной опасности, — казанцы не преминули воспользоваться шансом и совершили вылазку, «приехав начя стреляти на полк, а стрелцы государя нашего изс пищалей на них стреляют». Но на такой случай у русских воевод был готов ответ — надо полагать, также отработанный заранее. Не имевших пик для защиты от атак неприятельской конницы стрельцов и казаков прикрыли конные сотни детей боярских. «И казанцы конные на пешие стрелцы надвинули и князю Юрью Ивановичю Шемякину и князю Федору (Троекурову. — В.П.) велел (государь. — В.П.) ис полку из своего детем боярским пособити стрельцом», — писал летописец и, продолжая свой рассказ, с удовлетворением отметил, что «сразившимся обоим, Руси и Тотаром, и бог помогающи православным, погнаша казанцов и к самым воротам градцким и татар побиша»
[648].
В ходе самой осады стрельцы (и казаки) все время находились на передовых позициях, что называется, на острие атаки. Так, например, в «дневнике» казанской осады отмечено, что уже в ночь на 26 августа 1552 г. «стрелцы по воеводцкому повелению на другой стороне Булака к городу закопалися во рвы и не даде из города тотаром вылазити». На следующий же день они вместе с казаками снова шли в первых рядах, когда русское войско начало выдвигать осадные туры «на урочное место». «Встав» «по рву града» в 50 саженях (около 100 м. — В.П.) от городского вала, стрельцы и казаки по государеву повелению «закопались» во рву и оттуда начали вести стрельбу по казанцам на стенах
[649].
Борьба с неприятелем из «закопов» на ближних подступах к городским стенам и рву стала, судя по всему, «фирменным» приемом стрельцов, неоднократно и с успехом повторявшимся ими во время многочисленных осад, которые довелось вести государевым полкам в ходе многочисленных войн раннего Нового времени
[650]. При этом, что любопытно, стрельцы, судя по всему, вели одиночную прицельную стрельбу по неприятелю, выбивая одного за другим защитников сперва Казани, а потом и других городов и крепостей — что в Ливонии, что в Литве, — а хоть и того же самого Полоцка, во взятии которого они сыграли вместе с нарядом ведущую роль
[651].
Описание осады Казани, детализируя участие в ней стрельцов, сообщает, что они использовали всевозможные прикрытия от неприятельского огня — не только закопы, но и туры (под которыми надо понимать, с одной стороны, и осадные башни, и собственно туры — сплетенные из хвороста цилиндры, набитые землей и камнями), и мантелеты — большие стационарные щиты. Так, 30 сентября, в преддверии генерального штурма, «стрельцы великого князя и пищальники заметали ров у города Казани хворостом з землею и скоро взошли на стены великою силою и поставили щиты, и билися на стене день и ночь до взятия города»
[652]. Обращает на себя внимание тот факт, что в официальной «истории» взятия Казани ее составитель постоянно подчеркивает, что царские ратники «мужественнее бравшееся с невернысми и на мостех градных и воротех и такоже и о стенах». При этом «стреляху…изс пищалей стрелцы, воини же бьющееся копьи и саблями, за руки имаяся»
[653], т. е. сами стрельцы по возможности в рукопашный бой не ввязывались, но при этом постоянно обстреливали неприятеля из своих пищалей, тогда как рукопашный бой — удел детей боярских и их послужильцев.
Итак, подведем предварительный итог. Осада Казани стала боевым крещением стрельцов, и ее официальная «история» позволяет выявить некоторые характерные тактические приемы их применения, что были в ходу у русских воевод. Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что стрельцы бьются преимущественно «огненным боем», стараясь не вступать в рукопашную схватку, которая остается уделом детей боярских и их людей. Характер действий стрельцов позволяет предположить, что в ходе осады они вели одиночную, прицельную стрельбу по неприятелю с коротких (относительно, конечно) дистанций (50 саженей)
[654]. При этом, поражая неприятеля из своих пищалей, стрельцы активно использовали всевозможные укрытия — и «закопы», и мантелеты, и туры, и осадные башни. Это позволяло им действовать относительно безопасно и не неся больших потерь от неприятельского огня. Отражая вылазки противника, ведя огневой бой из-за прикрытий или прикрывая пальбой развертывание русских полков, стрельцы могли полагаться на защиту со стороны своей конницы и поддержку наряда, т. е. можно говорить о том, что русские воеводы сумели наладить более или менее успешное взаимодействие между пехотой, конницей и артиллерией.
