Калганов ответил не сразу.
К удивлению Федоровского, который ожидал, что генерал с отвращением отбросит снимки и прикажет немедленно гнать лейтенанта из чекистских рядов поганой метлой, Калганов стал внимательно их рассматривать. Генерал даже достал из стола лупу. Он видел, что полковник следит за ним с удивлением, но никак не реагировал. Закончив изучение фотоснимков, которые можно было смело печатать в порнографическом журнале, генерал Калганов задумчиво посмотрел на полковника.
— Во-первых, заберите из фотолаборатории все материалы и принесите мне. Во-вторых, предупредите техника. Если сболтнет о том, что видел в квартире, пойдет под трибунал. В-третьих, увольнять Карманова не будем. Все ясно, Игорь Мокеевич?
Полковник Федоровский научился тонко чувствовать интонации своих начальников. Он поднялся со стула и вытянулся.
— Так точно, Иван Антонович.
— Можете идти.
Окончательно растерявшийся полковник вышел из кабинета и подумал, что генерал, наверное, тронулся. Его подозрения, вероятно, усилились бы, если бы он знал, что, оставшись один, генерал вновь стал разглядывать снимки. Причем генерала Калганова интересовали отнюдь не прелести незнакомки, как это можно было бы предположить, а мужские достоинства лейтенанта Карманова.
Потом генерал снял трубку внутреннего телефона и соединился с дежурным:
— Найдите лейтенанта Карманова и привезите его ко мне домой на оперативной машине в десять вечера. Знаете мой адрес?
Ответственный дежурный, взяв остро отточенный карандаш, аккуратным почерком прирожденного канцеляриста записал адрес генерала Калганова, заместителя начальника управления нелегальной разведки.
ГЕРМАНИЯ. ГОРОД ДАХАУ
Вместо пяти лет Петра Вагнер, соучастница нападения на тюрьму, провела за решеткой всего один год. Суд высшей инстанции счел приговор излишне суровым. Девушка из хорошей семьи, никогда не нарушала закон, запуталась, попала под дурное влияние, раскаивается, ей преподнесен хороший урок, она твердо настроилась на исправление…
Родители неустанно хлопотали, газеты искренне сочувствовали, умелые адвокаты старались. Словом, ее выпустили за хорошее поведение. К ужасу одних и молчаливому восхищению других, Петра Вагнер, выйдя из тюрьмы, решила, как ни в чем не бывало, вернуться домой. В большом городе ее появление прошло бы незамеченным, но только не в родных местах.
В детстве она стеснялась говорить, где родилась. Потом, напротив, научилась произносить название города с вызовом. Петра Вагнер появилась на свет в Дахау.
Один из первых устроенных нацистами концентрационных лагерей, который принес печальную знаменитость городу, стоял в стороне. На месте лагеря после войны был устроен музей, но горожане туда не ходили. Жители Дахау, баварского городка с более чем тысячелетней историей, утверждали, что в 1933 году они голосовали против нацистов и в создании концлагеря не виноваты.
Когда Петру освобождали, она попросила свою лучшую школьную подругу Кристину фон Хассель встретить ее. Все, кроме собственных родителей, называли Кристину просто Кристи. Она приехала за Петрой на машине.
Подруги обнялись. Петра забросила в багажник битком набитую сумку и плюхнулась на сиденье рядом с водительским. Петра в тюрьме располнела, появился второй подбородок, но черты лица стали жестче. Она стриглась коротко и в своем балахоне была похожа на мужчину.
Выход на свободу подействовал на Петру очень сильно. Она без умолку болтала.
— Едем сразу домой? — перебила ее Кристи.
— Нет, нет, — взмолилась Петра. — Давай остановимся в гостинице, поужинаем, немного выпьем, выспимся, а утром поедем.
Они сняли один номер с двумя кроватями. Петра, забыв о том, что правоверным нельзя употреблять алкоголь, на радостях заказала в номер ужин с шампанским. Она рассказывала о тюремной жизни. При этом не упоминала никаких имен, боясь, что их подслушивают — предположение, которое Кристи восприняла как нелепое.
Ела Петра мало, зато много пила. Лицо у нее покраснело, глаза горели. Шампанское закончилось, и она, не принимая во внимание вялое сопротивление Кристи, заказала в номер еще два мартини. Петра отвыкла от спиртного и быстро опьянела. Кристи, домашний ребенок, воспитанный в строгости, выпила куда меньше, но и ее развезло.
До того дня, когда Петру арестовали, Кристи и не подозревала, что подруга детства занимается чем-то нелегальным. Соседи считали Петру Вагнер послушной дочерью, бесцветной, лишенной интересов и увлечений. Ее отец был успешным юристом и членом городского совета от правящего Христианско-демократического союза.
— Когда же все это началось? — расспрашивала ее Кристи.
Петре хотелось доказать, что она способна какие-то вещи делать лучше, чем мужчины. Деятельная по натуре, она вознамерилась помогать членам боевой организации «Исламское сопротивление», отбывавшим тюремный срок.
Петра и ее соратники переписывались с заключенными. Из этих писем, которые из-за тюремной цензуры были выдержаны в отвлеченном ключе, она многое узнала. Письма критиковали ее за размытость позиции и требовали определенности: или полностью поддерживай «Исламское сопротивление», или отойди в сторону.
Петра постепенно втянулась в работу: подготовка адвокатов для процессов над террористами, сбор пожертвований. Утро начиналось совместной молитвой единомышленников. Потом они просматривали свежие газеты и журналы, делали ксерокопии для заключенных, подготавливали письма. К ним прикладывались наиболее интересные газетные статьи, рецензии и списки новых книг. Около полудня приходили курьеры с вещами, которые следовало передать в тюрьму. В течение часа они спешно паковали все посылки, и адвокаты отправлялись к заключенным.
Обратно получали указания заключенных. Письма были исчерканы красным карандашом, словно бы их правили школьные учителя. Половина комитета тут же начинала выполнять указания, добывая все необходимое. Заключенные требовали от молодежи дисциплины, настаивали, чтобы Петра и другие глубоко изучали Коран и религиозные книги и присылали им отчеты о прочитанном. Вечером проводились дискуссии на политические и религиозные темы.
Постижение священных текстов рождало ощущение принадлежности к авангарду борьбы за справедливое дело. Петре нравилась такая дисциплина, необходимость подчиняться приказам — все то, что еще недавно она напрочь отвергала.
По вечерам часто говорилось о том, что жить в этой стране возможно, лишь уйдя в подполье и ведя вооруженную борьбу. Обозначенная великая цель избавляла Петру от разочарований повседневной жизни.
Она попала в компанию молодых женщин, которым завидовала, потому что они обрели уверенность в себе, они знали, как вести себя на людях, и их уважали потому, что они занимались этим делом. Они стали ее идеалом, Петра пошла за ними.
Потом ей придет в голову мысль: встреть она в юности кого-то другого, кто произвел бы на нее столь же сильное впечатление, как и члены боевой организации, она пошла бы за ним. А если бы ей встретился мужчина, который полюбил бы ее и захотел семьи, детей, она отказалась бы от политической борьбы. Но она встретила людей, вовлекших ее в эту борьбу. Она не сопротивлялась, ведь чего ей точно не хватало, так это уверенности в себе…
