Горинович ограничился тем, что отрицательно качнул головой.
— Но вы, по крайней мере, объясните мне, почему на расследование убийства приезжает заместитель директора ФСБ, а на преступника охотится спецназ главного разведуправления Генштаба, зачем-то переодетый в полицейскую форму?
Лицо Владислава Эдуардовича дернулось. Он вырвал подписанный бланк из руки Шувалова и спрятал в ту же папку, где уже покоился протокол допроса. Горинович забыл имя-отчество допрашиваемого, но сверился с бланком и дал бесплатный совет:
— Виталий Александрович, не задавайте лишних вопросов. За вас поручилось известное и нам, и вам высокопоставленное лицо. Поэтому мы вас отпускаем. Но имейте в виду, что ваше неправильное поведение может изменить решение моего руководства относительно меры пресечения. Решительно изменить.
Шувалов встал и с нескрываемым удовольствием размял плечи.
— Последний вопрос. Как мне получить назад деньги, которые мне заплатила хозяйка ресторана за земельный участок? Они лежали на столе. Их забрал убийца.
Старший помощник Горинович утратил всякий интерес к назойливому свидетелю.
— Судя по протоколу осмотра места происшествия, — наставительно заметил он, — денег обнаружено не было. Так что я просто не понимаю, о чем вы говорите.
— А как я могу найти майора Осадчего?
— Вы же понимаете, что здесь не справочное бюро, — буркнул Горинович.
Шувалов лишился не только денег, но и теплой куртки, видимо оставшейся в ресторане. Но попутную машину удалось остановить почти сразу, и молодой водитель довез его до дома, ничего не спрашивая.
МОСКВА. ИНСТИТУТ
Шувалов разделся и встал под горячий душ. Он никак не мог согреться. В махровом халате, подаренном Мариной по случаю Дня защитника отечества, пошел на кухню. Заварил зеленый чай. Произвел нехитрую калькуляцию.
В графу «убытки» занес смерть Марины, с которой он намеревался связать судьбу. Остальные потери — куртка, деньги и земельный участок с домом, который достанется каким-то наследникам убитой Марины, — особого значения не имели. В графу «прибыль» можно было записать чудесное избавление от смерти, внезапно настигшей любимую женщину и приятеля, с которыми он провел утро. Баланс был явно в пользу Шувалова, хотя утрату Марины он в полной мере еще не осознал.
Шувалов вернулся в ванную и тщательно побрился. Интуиция подсказывала ему, что утренняя история будет иметь продолжение. Пока он брился, скептически рассматривал свою физиономию в зеркале. Волосы седые. Еще недавно говорили «соль с перцем». Но за последние год-два перец выщипал какой-то любитель остренького. Осталась одна соль. И брови продернула седая нитка. Небритым ходить нельзя, потому что седая щетина не красит.
Он понимал, что должен набрать номер Лизы Каримовой, но тянул время. Она позвонила первой.
— Я все знаю, — безжизненным голосом произнесла Лиза. — Меня возили в морг, потом в прокуратуру. Ты можешь приехать?
— Где встретимся? — только и спросил Шувалов.
— В институте.
Институт располагался у черта на куличках, в противоположном конце города. Но в субботу вечером пробок не было, и Шувалов легко проехал.
Институт образовали два года назад. Когда Каримов стал заместителем министра, нового директора так и не назначили. Алик чужака не хотел. А может, придерживал место для себя. Министерская должность — штука ненадежная и в любом случае временная.
Обязанности директора исполняла и заправляла всеми делами Лиза Каримова. Избавить ее от приставки «и. о.», было не под силу даже ее оборотистому мужу. Лиза докторской диссертации не защитила, поленилась. А поставить во главе научно-исследовательского института кандидата наук — нарваться на скандал. Каримов часто жаловался, что ученые — народ склочный, руководить ими трудно.
Шувалов побывал в институте, когда Лиза отмечала назначение. Институт, обнесенный высоким забором («Самый высокий после кремлевской стены», — смеялся Каримов), и тогда хорошо охранялся. Но сейчас на воротах стояли не равнодушные увальни из частного охранного бюро, а хмурые хлопцы в камуфляжной форме с автоматами. Таких мрачных парней Шувалов уже видел. Не далее как утром, когда его самого держали на мушке.
Он опустил стекло. Перед ним появилась мощная рука в перчатке.
— Документы.
Шувалов показал паспорт, побывавший сегодня уже во многих руках. Он понемногу привыкал к роли человека, вызывающего у окружающих подозрение. Охранник отошел в сторону и пролистал документ, время от времени поглядывая на Шувалова. Автомат по-прежнему был направлен в сторону позднего гостя. Дойдя до последней страницы, охранник протянул паспорт Шувалову, но его рука неожиданно замерла. Охранник сделал шаг в сторону и прижал к уху заверещавший наушник.
Скомандовал Шувалову:
— Убери машину!
— Куда? — переспросил Шувалов.
— Я сказал, убери! — рявкнул охранник, его рука легла на автомат. — Быстро отгони вправо. Прижмись к тротуару!
Шувалов включил двигатель и медленно отъехал в сторону. Что здесь происходит?
Из ворот института на полной скорости вырвался джип. Все стекла были опущены, и видны были лица в темных очках, надетых отнюдь не по причине слабого зрения. Вслед за джипом выкатился черный лимузин, на повороте водитель слегка затормозил, и Шувалов увидел на заднем сиденье известный всей стране чеканный профиль нового министра обороны. За министерским лимузином следовал еще один автомобиль выездной охраны.
Стоявший возле Шувалова автоматчик вытянулся и отдал министру честь. Похоже, он испытал гордость, приветствуя национального героя. Когда кавалькада исчезла, он вновь прислушался к своему наушнику и пересказал поступивший приказ Шувалову:
— Оставьте машину здесь и идите пешком.
— Въехать нельзя? — все-таки поинтересовался Шувалов.
— Институт закрыт для въезда автомашин, — отрезал охранник.
В определенном смысле он не кривил душой: министр обороны не въехал, а выехал из института.
В каменной будке возле ворот еще раз проверили документы Шувалова и велели всё вытащить из карманов. Возмущаться досмотром сил уже не осталось.
Лиза сидела одна в огромном кабинете с зашторенными окнами. Она забралась в черное кожаное кресло с ногами и выключила верхний свет. Шувалов сразу понял почему: глаза заплаканные, никакого макияжа. Впрочем, голубоглазая блондинка Лиза Каримова все еще могла смело обходиться без косметики.
В юности она была очень красива, поэтому Каримов бился за нее с другими претендентами смертным боем. И сейчас, несмотря на возраст и бурно проведенную молодость, она по-прежнему была хороша.
— У тебя были высокие гости? — Шувалов просто не знал, с чего начать разговор.
— Гости? — недоумевающе переспросила Лиза. — Какие могут быть гости? Сегодня же суббота. Я в институте одна.
