— Мы не можем как-то договориться? Я со своей стороны готов на любой вариант.
Инспектор сочувственно объяснил:
— У меня в кабине начальство сидит. Проверка на линии. Единственное, что могу, — эвакуатор не вызову. Поедешь со мной в управление и поставишь машину. Привезешь документы, и свободен.
— Спасибо, — обрадовался Шувалов.
Новым мобильным телефоном он тоже еще не обзавелся, поэтому подошел к парню, который его стукнул, и попросил разрешения воспользоваться сотовым. Тот подозрительно наблюдал за переговорами Шувалова с инспектором, но не отказал. Все-таки ощущал свою вину. Попросил:
— Только недолго, а то деньги на счету кончаются.
Шувалов все же сделал два звонка. Валерке Лебедеву — объяснил, где находится и почему задерживается. Лизе — подтвердил, что обязательно заедет, но совсем вечером.
На составление протокола ушло минут сорок, потом все поехали в управление. Капитан с сигаретой во рту махнул Шувалову рукой:
— Поставь машину за микроавтобусом и зайди в пятый кабинет.
Шувалов забрал из машины куртку и пришел. Капитан, раздевшись и закурив, дописывал какие-то бумаги. Посмотрев на Шувалова одним глазом, пробурчал:
— Оставь мне ключи и дуй за документами. До пяти успеешь — я здесь. Нет — завтра с утра. Понял?
Шувалов кивнул и положил на стол ключи от машины. Зазвонил телефон. Капитан снял трубку и напрягся. Свободной рукой он задержал Шувалова:
— Подожди.
Шувалов удивленно посмотрел на капитана.
Тот повторял в трубку:
— Ясно, товарищ полковник… Понял, товарищ полковник.
Повесив трубку, посмотрел на Шувалова неприязненно.
— Поездка за документами отменяется.
Дверь с шумом распахнулась, и появились старые знакомые — Владислав Эдуардович Горинович из военной прокуратуры и майор Осадчий с двумя автоматчиками. Горинович предъявил капитану свое удостоверение и попросил покинуть собственный кабинет. Слова «Главная военная прокуратура» производят в автоинспекции пугающее действие. Капитан, ни о чем не спрашивая, испарился.
— Чему обязан таким вниманием? — Шувалов переводил взгляд с Гориновича на Осадчего.
Горинович, которому было не привыкать хозяйничать в чужих кабинетах, вольготно расположился в кресле инспектора. Другим сесть не предложил.
— Гражданин Шувалов, документы у вас с собой?
— Да.
— Паспорт есть? Дайте сюда.
Горинович внимательно пролистал его паспорт, бормоча про себя:
— Шувалов Виталий Александрович, год рождения… прописан… Ага, все сходится.
Он засунул паспорт в свою папочку, и Шувалов понял, что сегодняшняя встреча добром не кончится. И как в воду смотрел. Из той же папочки появился ордер на арест.
— Ознакомьтесь и подпишите, — распорядился Горинович.
На мгновение Шувалову стало не по себе. Разное с ним случалось, но вот под арестом в родной стране он еще не был.
— В чем меня обвиняют?
— Вы арестованы как соучастник убийства заместителя министра Каримова, — пояснил Горинович.
— В ФСБ мне сказали, что Федеральная прокуратура забрала это дело у военной.
Майор Осадчий расхохотался за спиной у Шувалова:
— Во-о законники отыскались!
Горинович насмешливо посмотрел на Шувалова:
— Ваш друг в ФСБ не в курсе. Товарищ Каримов был военнослужащим, имел воинское звание генерал-майор. — Увидев удивление в глазах Шувалова, добавил: — Раньше бы сказали: медицинской службы. Каримов был военным медиком, состоял на действительной военной службе. Поэтому дело об убийстве генерала рассматриваем мы. А из материалов дела неопровержимо вытекает, что вы — соучастник этого преступления. Учитывая тяжесть содеянного и вашу опасность для общества, я избрал в качестве меры пресечения содержание под стражей. Главный военный прокурор санкционировал ваш арест. — Горинович кивнул Осадчему.
— Уведите арестованного!
Двое автоматчиков схватили Шувалова за руки и вывернули их назад так, что его лицо оказалось где-то на уровне колен. В таком виде его стащили вниз по лестнице и засунули в машину с затемненными стеклами. Автоматчики уселись по бокам, Осадчий расположился рядом с водителем. Машина, включив сирену, рванула с места. Майор Осадчий повернулся к Шувалову, его черные глаза блеснули:
— Советую вести себя смирно. А то ведь можно и пулю в затылок получить при попытке к бегству.
Отправили Шувалова, видимо, на гарнизонную гауптвахту. Во всяком случае, во дворе, куда заехала машина, в замызганном коридоре с облупившейся краской, куда его повели, повсюду попадались люди в обычной армейской форме, не обращавшие никакого внимания на арестованного.
Его завели в маленькую комнату и усадили на табуретку, привинченную к полу. Вставать и поворачиваться запретили. Один из автоматчиков остался за спиной.
Появился Горинович — уже без пальто и с папкой в руках. Уселся за стол и отослал автоматчика.
— Такой разговор нам с вами предстоит, — загадочно обещал Владислав Эдуардович, — что лишние уши не нужны. — И многозначительно посмотрел на Шувалова.
Тот никак не реагировал.
— Значит, что у нас есть? — начал Горинович. — Показания майора Осадчего и двух его подчиненных. Они на допросе показали, что видели, как вы помогали Ежевскому убивать заместителя министра Каримова. Подтверждаете их показания?
— Как они могли что-то видеть? — поинтересовался Шувалов. — Они-то находились на улице, когда Ежевский убивал обоих. И Алика, и Марину.
Горинович довольно кивнул.
— Правильно, и я задавал им тот же вопрос. Они объяснили, что видели все через окно. Потому и бросились в ресторан, чтобы предупредить убийство. Но не успели. Ежевский пытался бежать и был убит. А вы не смогли убежать и избрали другую тактику — сделали вид, что не участвовали в преступлении. Сразу, по горячим следам, не удалось полностью восстановить картину совершенного преступления, поэтому вы оставались на свободе. Но мы эту ошибку исправили. — Горинович раскрыл свою папку. — Теперь о мотивах преступления. Вы убили Каримова…
— Я не убивал, — счел необходимым уточнить Шувалов.
Горинович рявкнул на него:
— Не перебивайте меня! Вы на допросе, а не у тещи на блинах. Будете говорить, когда я разрешу. — И тут же вернулся к своему обычному тону. — Повторяю. Вы убили Каримова, вступив в предварительный преступный сговор с его женой, Каримовой Елизаветой Ивановной.
Шувалов не выдержал:
— Она-то здесь при чем? Что за чушь!
Горинович обиделся на слово «чушь» и нажал черную кнопку на столе. Распахнулась дверь, и вошел один из людей Осадчего. Он вопросительно посмотрел на прокурора.
