Единственный человек, способный ему помочь, — Лиза. Помогая ему, она спасет и себя. Горинович запросто способен ее арестовать. А что сделают с ней в камере, Шувалов и думать не хотел.
МОСКВА. ИНСТИТУТ
Вид у Шувалова был хуже некуда. На лице двухдневная щетина, под левым глазом кровоподтек. Одежда своя. В казенное только осужденных переодевают. Но брюки смялись до состояния тряпки, а куртка разорвана в двух местах.
Водитель посматривал на него подозрительно, но Шувалов сидел с важным видом. Он назвал адрес института, всей душой надеясь, что Лиза на месте. Когда подъехали, Шувалов попросил встать подальше от фонаря. Позаимствовал у водителя мобильный телефон, пообещав: «Заплачу за все».
Тот, поколебавшись, протянул трубку. Шувалов дрожащими от усталости и напряжения пальцами набрал номер. Лиза — в крик:
— Где ты? Я уже думала, тебя нет, морги все обзвонила.
Шувалов не хотел говорить долго:
— Я рядом. Выйди с деньгами. Мне заплатить нечем. Когда вернул трубку, водитель, пожилой человек с наколкой на правой руке, посмотрел уже с сочувствием:
— Я когда плавал, тоже попадал в переплеты. Ты правильный курс держишь. Всегда надо к своей бабе возвращаться. Это первое правило. Она отругает, но простит.
Лиза выбежала из ворот в распахнутом пальто. Шувалов вылез, стараясь держаться в тени, чтобы охранники не увидели его лицо. Лиза обняла его. Щеки у нее были мокрые — то ли от слез, то ли моросившего дождя.
— Что ты со мной делаешь? — Лиза хлюпала носом. — Как же ты мог пропасть? Не позвонив, не дав о себе знать… Что я должна была думать после смерти Алика? Я решила, что кто-то и с тобой расправился…
Шувалов гладил ее по плечам. Голова водителя показалась из машины:
— Слышь, кореш, мне пора.
Смущенный Шувалов попросил Лизу:
— У меня с собой ни копейки… Будь добра, надо заплатить водителю.
Лиза с готовность раскрыла сумку.
— Какие глупости, возьми, сколько надо.
Когда «москвич» растворился в темноте, Лиза, утерев слезы, попросила:
— Теперь ты можешь наконец объяснить, где ты пропадал и что вообще происходит?
— Именно это я и хотел сделать. Можешь как-нибудь провести меня в институт?
Лиза удивилась вопросу.
— Разумеется, сейчас выпишу тебе пропуск.
— У меня нет ни паспорта, ни вообще никаких документов, — обрисовал ситуацию Шувалов.
Лиза призадумалась.
— Тогда не знаю, как это сделать.
— Твою машину проверяют? — поинтересовался Шувалов.
— Конечно, нет!
— А у тебя по прежнему «ауди» с темными стеклами?
Лиза вернулась в институт и минут через десять выехала на своей машине. Шувалов, успевший основательно промокнуть под усилившимся дождем, с наслаждением расположился на переднем сиденье дорогого авто. Оно было заметно мягче тюремного табурета.
Шувалов коротко пересказал Лизе все, что происходило с ним в последние дни.
— Значит, этот следователь грозился меня арестовать? — переспросила Лиза.
— Он прокурор, — заметил Шувалов.
— Они не посмеют, — в голосе Лизы сквозила уверенность, причины которой он не понимал.
— Меня посадили, — напомнил Шувалов.
Лиза искоса посмотрела на него.
— Есть человек, который не позволит им это сделать.
— Ты уверена?
Лиза гордо кивнула.
— Стоит ему только слово сказать, они подожмут хвосты, и мы больше никогда о них не услышим.
Лиза не захотела назвать имя. Кого она имеет в виду? Спрашивать он не станет. Но он видел в институте министра обороны. Он вправе интересоваться экспериментами, которые проводятся по заказу его ведомства. А может приезжать и с личными целями. Известно, что министр разведен. Выгодный жених…
Так что же, выходит, они с министром обороны — соперники? Оба претендуют на Лизу? И кому же она отдает предпочтение? Судя по тому, как ведет себя Лиза, министр может считать себя проигравшей стороной. А что, если это он натравил прокуратуру? Поколебавшись, Шувалов отбросил это предположение. Нет, Горинович всерьез угрожал арестовать Лизу. Министр тут ни при чем. Уж скорее он сам стал скрытой целью тех, кто все это устроил.
Заманчивая комбинация. Арестовать Лизу, обвинить ее в убийстве, а потом дать знать о ее близких отношениях с министром обороны. Вернейший способ сломать ему карьеру. Так что обращаться к нему за помощью бессмысленно. Он постарается от всего откреститься. Действовать надо самим, окончательно решил Шувалов.
— В девять меняется караул у ворот, — напомнила Лиза. — Я могу смело возвращаться. Новая смена, увидев меня, не удивится. Я в последнее время часто приезжаю поздно вечером.
Шувалов согласно кивнул.
— Ты ложись на заднем сиденье, — сказала Лиза. — Стекла темные, так что они ничего не увидят. Да и смотреть не станут.
На мгновение притормозив у ворот, Лиза кивнула охранникам, немедленно открывшим ворота, въехала на территорию института и загнала машину в подземный гараж. На лифте они поднялись на директорский этаж. Теперь Лиза могла хорошенько его разглядеть. В ней проснулись материнские инстинкты.
— Тебе необходимо принять душ и переодеться.
Она не видела никаких препятствий для исполнения своих замыслов.
— Душ есть в комнате отдыха.
Шувалов уже послушно стаскивал с себя грязную и пропотевшую одежду. Лиза вытащила из шкафа мешок и запихнула в него его тряпки.
— Я дам тебе белье и одежду Каримова. Он хранил здесь запасной комплект.
После знакомства с тюремной камерой Шувалов стал значительно менее брезгливым. Он подхватил стопку хорошо выглаженного и приятно пахнущего белья и отправился в комнату отдыха. Стоя под горячим душем, Шувалов наслаждался. Была бы его воля, он бы вовсе не выключал воду. Он с детства помнил роман известного писателя, в котором утверждалось, что человек чувствует себя так, как чувствует себя его кожа, но не предполагал, что классик настолько точен.
Из душа его извлекла Лиза, напомнив, что она кое-что приготовила поесть.
Каримовское белье оказалось почти впору. Только брюки висели и ремень был велик — пришлось проколоть еще одну дырочку. Каримов заботился о себе и не полнел. Шувалов, похоже, потерял за эти дни несколько килограммов, тюремная диета — самая эффективная.
С едой у Лизы было хуже, чем с одеждой. Чая с печеньем хватало. Бананы и персики тоже нашлись. Но из настоящей еды обнаружились только два бутерброда с засохшей икрой, оставшиеся от вчерашнего приема гостей. Шувалов не любил икры, но бутерброды проглотил как миленький.
