Она совершенно не испугалась нападения и продолжала кому-то названивать. Гюнтер стоял перед ней и не знал, что ему делать. Он почувствовал, как в нем закипает ненависть. Еще минута, и выстрелит в нее. И тогда он выпустил магазин в потолок. Сверху посыпались осколки разбитых плафонов. Звон стекла на даму подействовал. Испуганно отскочив, она присоединилась к остальным.
Прошла минута. За это время его самого могли преспокойно застрелить, ведь он еще не проверил, нет ли у них оружия. Тут Понтер вспомнил свои заученные английские фразы и скомандовал:
— Снять пиджаки!
Пистолетным стволом он указал на противоположную стену. Один за другим все выходили вперед и оставляли одежду. Удостоверившись, что оружия нет, он по одному запускал сгрудившихся мужчин в конференц-зал. Краем глаза заметил, что один из них пытается улизнуть, медленно отступая с поднятыми руками в сторону выхода. Понтер решил, что не станет ему мешать: пусть уходит. Заложников предостаточно.
И тут у входа появилась Петра Вагнер, возбужденная первой пролитой кровью. Она поступила на редкость глупо. Заметив, что человек пытается бежать, она ткнула в него пистолетом и приказала вернуться в здание. Заложник не растерялся и мгновенно перешел в наступление. Ловко схватил Петру, не давая ей выстрелить, и потащил к выходу.
Гюнтер бросился на помощь и услышал выстрелы. Петра все-таки сумела спустить курок. Мужчина рухнул — она упала вместе с ним. Пиджак упавшего задрался, и стала видна наплечная кобура с матово блестевшей рукояткой пистолета. Гюнтер нагнулся и вытащил у него пистолет из кобуры, недоумевая, почему тот не пустил в ход оружие.
Виктор Козлов стоял с поднятыми руками и с ужасом наблюдал за происходящим. Посла Вавилова, как почетного гостя, сразу провели в зал заседаний, захваченный террористами. Козлов и аль-Халиль задержались в фойе, и здесь их прихватили. Смельчак аль-Халиль решил бежать, чтобы вызвать подмогу…
Козлов увидел лужу крови на лестнице и голову аль-Халиля посреди этой лужи. Ливанец был еще жив и страшно хрипел. Козлова мутило, он отвернулся.
Гюнтер теперь уже без проверки поспешно загнал всех в конференц-зал и принялся обыскивать комнаты. К этому времени подоспел Рольник и стал ему помогать. Но вскоре они бросили это занятие, потому что комнат было много, а времени мало.
Рольник вернулся в конференц-зал, а Гюнтер вместе с Фрицем заняли оборону у закрытых дверей. Теперь следовало подождать, пока власти не вступят с ними в переговоры, чтобы узнать, чего, собственно, они хотят. Террористы контролировали все подходы к конференц-залу, где находились заложники, и профессионалы должны были понять, что освободить заложников силой будет непросто.
И тут в здании появились четверо бравых молодцов, которым бы в кино сниматься, а не служить в элитном подразделении местной полиции.
Гюнтер, спрятавшись за колонну, увидел четырех полицейских в стальных касках и с автоматами в руках. Они озирались. Понтер мог расстрелять их из укрытия, потому что пуленепробиваемые жилеты не спасают от прямого попадания, мог забросать ручными гранатами или просто отступить. Но он предпочел отодвинуться за колонну.
В эту минуту раздались автоматные очереди. Стреляли полицейские. Зачем они это делали, было непонятно. Прорваться к заложникам они не могли: без ручных гранат ничего не получится, а бросать гранаты им не разрешалось, чтобы не ранить заложников.
Стрелять им тоже не следовало. Автоматные пули летели во все стороны, и если хотя бы одна залетела в конференц-зал, Рольник сразу бы отдал приказ взорвать здание, решив, что Гюнтер и Фриц уже убиты. То, что у террористов, захвативших здание, могут быть гранаты, судя по всему, не приходило полицейским в голову, иначе они бы вели себя осмотрительнее. Вместо это они продолжали поливать коридоры огнем, и все кончилось тем, что Гюнтер получил рикошетом пулю в живот.
Он выпустил пистолет из рук, вытащил рубашку из брюк и осмотрел рану. Это была не дырка, а, скорее, щель, окруженная рваными кусками мяса. Кровь пока не шла. Гюнтер подумал: вот дерьмо. Он отступил и для начала выкурил сигарету. Боли не было, как будто бы ничего не произошло.
Фриц, которому он показал рану, сразу заорал:
— На помощь, Дитер!
Полицейские продолжали палить во все стороны, будто им приказали снести здание до основания. Рольник выскочил, оценил обстановку, что-то прорычал Фрицу и опять исчез в конференц-зале. Фриц равнодушно швырнул в фойе одну за другой две гранаты. Свет погас, и в головах полицейских наконец-то прояснилось. Прекратилась бессмысленная пальба. Полиция вступила в переговоры.
Один из нефтяных министров, врач по профессии, наскоро осмотрел Понтера. Рольник спросил министра, сможет ли Понтер уйти из здания на своих ногах.
— Нет, — твердо ответил министр. — Ему нужна операция, и как можно скорее. Пока что не давайте ему ни есть, ни пить.
Рольник приказал Гюнтеру сидеть в конференц-зале и охранять заложников. Но теперь живот стал болеть. Гюнтер начал слабеть, его мучила ужасная жажда. Когда он почти потерял сознание, Рольник забрал у него бумажник и оружие и сказал:
— Иди.
Покачиваясь, Гюнтер вышел в фойе. Там стояли полицейские, как будто ожидая, чтобы их кто-нибудь пристрелит. Офицер спросил его, не заложник ли он. Гюнтер помотал головой. Он сел прямо на пол, натянул пиджак на голову и перестал отвечать на вопросы. Прежде чем потерять сознание, он увидел, что несут носилки.
Во время рентгеновского обследования он на короткое время пришел в себя. Какие-то типы снимали с него отпечатки пальцев, а он не давался. Сначала врачи с ним что-то делали, потом его опять стали фотографировать, а чтобы он при этом открыл глаза, они дергали трубки, которые отовсюду торчали из него. Это вызывало дикую боль.
Врачи связались с Рольником и сказали, что Гюнтер не переживет перелета, поэтому они не дают согласия на его транспортировку. Рольник ответил, что требует доставить Понтера в самолет к моменту вылета. Живым или мертвым. Это было правильное решение, решил Гюнтер впоследствии. В тюрьме он бы непременно загнулся. Когда его привезли к самолету, он был скорее мертв, чем жив. Газеты писали, что Гюнтер не выживет. На самом деле через пять дней он поднялся на ноги, а еще через пять дней с него сняли швы.
Рольник был счастлив. Он одержал полную победу. И увез с собой всех своих людей, даже Гюнтера, которого в прямом смысле вырвал из рук полиции. Власть капитулировала перед ним!
ГЕРМАНИЯ. КЕЛЬН. ФЕДЕРАЛЬНОЕ ВЕДОМСТВО ПО ОХРАНЕ КОНСТИТУЦИИ
Хайнц Ритген, начальник германской контрразведки, был спокойным и жестким человеком. Он потребовал от подчиненных заняться левыми террористами, которые стремительно меняли свои взгляды и присоединялись к неонацистам или принимали мусульманство и сотрудничали с исламскими боевыми организациями.
Его старший помощник Марион проработала с начальником почти двадцать лет. Она была старой девой, любила и почитала своего шефа. Марион позвонила начальникам двух отделов, чтобы они срочно подготовили справки.
