Ровно в полдень первая справка была готова. В приемную ее принесла личный помощник начальника отдела по борьбе с правым и левым терроризмом Кристина фон Хассель. Вот уже несколько лет она трудилась в ведомстве по охране конституции. Она давно освоила новую специальность, и начальник отдела, отметив ее уникальную работоспособность, преданность делу и блестящие аналитические способности, назначил ее своей помощницей.
Кристина вошла в секретариат с папкой в руках. Две секретарши с завидно прямыми спинами, сидя у компьютеров, выбивали дробь всеми десятью пальцами; прилизанный молодой человек за столиком в углу что-то записывал, прижав плечом телефонную трубку. Марион придирчиво осмотрела Кристи. Она не одобряла молодых, да ранних барышень, которые подозрительно быстро делают карьеру в чисто мужском обществе. Но придраться к Кристи было невозможно. Накрахмаленная белая блузка, идеально выглаженная темно-синяя юбка, аккуратная стрижка, минимум косметики, очки в тонкой золотой оправе. Они ей с недавних пор понадобились. Слишком много бумажной работы.
Марион провела Кристи в небольшую приемную и, оставив одну, вошла в кабинет Ритгена. Кристи присела на краешек потертого кресла, положив папку на колени, обтянутые юбкой. Ждать пришлось недолго. Из кабинета донеслись раскаты начальнического баса. Дверь распахнулась, и в приемную вылетел багровый от гнева Хайнц Ритген:
— Я его самого вышибу из правительства! Да я этого паршивого министра знаю как облупленного, со всеми его грязными делишками!
Вслед за начальником появилась взволнованная Марион, которая не успела предупредить шефа, что в приемной сидит чужой человек.
— Господин директор, — остановила она Ритгена, — справка, которую вы заказывали, готова.
Хайнц Ритген повернулся в сторону Кристи. Несколько секунд он непонимающе смотрел на молодую серьезную женщину в очках. Потом, справившись с обуревавшими его чувствами, улыбнулся и протянул руку за папкой.
— Давайте вашу справку.
Ритген пригласил Кристи в свой кабинет.
— У меня есть сведения, что ставший знаменитым Гюнтер Валле на самом деле остался в Ливане. Никуда они не улетели. Они обосновались где-то в долине Бекаа. Вместе с Гюнтером находятся и известный нам Дитер Рольник, и Петра Вагнер. Можно предположить, что они готовятся к новой акции. Мне бы не хотелось, чтобы они повторили налет у нас в стране.
Кристи слушала его очень внимательно, хотя читала те же материалы, что и Ритген. Догадалась, что ей предстоит дальняя дорога.
— В том, что сейчас происходит в Бейруте, как в Дамаске, сам черт ногу сломит, поэтому будьте крайне осторожны, — сказал Риттген. — Но при таком многообразии интересов найдутся силы, которые захотят нам помочь, — Ритген прошелся по комнате и пояснил свою мысль: — Подумайте о лидере ливанских христиан Башире Амине. Для него нападение террористов на нефтяных министров, которые собрались в зоне его ответственности, — личное оскорбление. Он полон жажды мести и мечтает расквитаться со своими врагами — сирийцами. Возможно, он тот самый человек, который нам нужен. Наши интересы совпадают. Он хочет избавиться от тех, по кому плачут наши тюрьмы. Попробуйте установить с Баширом контакт.
Гордая поручением, Кристи вышла в приемную, но Марион охладила ее пыл.
— Вы свободны, милочка, — холодно сказала она и распахнула перед ней дверь.
Два дня Кристи провела у родителей. Мать и отец были счастливы. Перед отъездом вышла прогуляться. Она хотела проститься с широкими полями, с бело-кирпичными домиками вокруг холма, на котором стоят церковь и замок. Она прощалась с лежащей за холмом бескрайней равниной, болотами, покрытыми густым мхом, с тяжелыми клубящимися облаками.
Почему-то казалось, что этот город она больше никогда не увидит, что это веселый мираж — и он на ее глазах гаснет, растворяется, исчезает в голубовато-белом сиянии. Она остановилась на мостике через Вюрм. В светлой воде мелькали стаи рыбок.
Вокруг города было множество речушек, ручьев, узких каналов, которые стекались из мхов и болот в реку, пересекающую город с юго-запада на северо-восток. Здания сверкали свежей побелкой и краской. Но молодежь не любила свой город. Даже подростки торопились освоить мотоцикл, чтобы вечером сгонять в соседний Мюнхен — это всего четверть часа быстрой езды.
Жаль, что замок закрыт, подумала Кристи. Его открывали для посетителей только в выходные на пару часов. Утешение она нашла в саду с длинными рядами яблонь, цветущим кустарником, алыми маками, пионами, ирисами. На табличке, укрепленной на арке ворот, Кристи прочитала, каких птиц можно увидеть в парке. Здесь водились садовый краснохвост и завирушка лесная, хищники — карликовая ушастая сова, мохноногий сыч, орлан-белохвост.
Из сада открывался сказочный вид на бесконечную равнину. На зелено-пестрой скатерти словно были расставлены миниатюрные кофейники, солонки, перечницы и сахарницы — это виднелись высотные здания, церкви и трубы Мюнхена. А дальше Кристи разглядела Альпы, подернутые дымкой на горизонте.
В церкви Святого Иакова фигуры святых на колоннах демонстрировали прихожанам инструменты, которыми их пытали. Варфоломей показывал нож — им содрали кожу. Матфей — топор, которым его разрубил палач. Симон Кананей — пилу. Иуда Фаддей — дубину, которой его убили.
В углу, между изображением Христа, пойманного и подвергнутого мучениям в доме Каиафы, и изображением Марии, пронзенной семью мечами, на маленьком пульте лежала книга поминовения усопших общины. Прекрасный летний вечер. Заиграл орган. Она стояла у окна и смотрела на голубовато-сумрачное небо над городом.
Интересно, что сейчас поделывает Алексей, с нежностью подумала Кристи.
Она жила ради одного месяца в году, когда они соединялись в укромном европейском уголке и любили друг друга. Кристи не теряла надежды на то, что рано или поздно они смогут пожениться и жить вдвоем, открыто, как муж и жена.
Алексей почти всегда молчал. Но по его глазам она понимала: придется потерпеть. Москва не готова позволить им жить тихой семейной жизнью.
Она, конечно же, понимала, что любовь к Алексею превратила ее в шпионку, что она работала на разведку чужой страны. Утешала себя тем, что не приносит никакого ущерба своей родине. Напротив, ее усилиями в Москве лучше понимают Германию. Но главное состояло в другом. Ее любовь нисколько не угасла. Алексей был для нее мужчиной на всю жизнь. И он поклялся любить ее до смерти.
МОСКВА. КВАРТИРА КАПИТАНА КАРМАНОВА
Она была уже не молода и вовсе не хороша. Но Алексей Карманов второй день пребывал в отпуске и чувствовал, что ему нужна женщина. Тем более что алкогольные напитки, даже самые слабые, позволяют увидеть мир в радужном свете. Его первый наставник подполковник Маслов говорил в таких случаях, что не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки. А когда он выключил свет в комнате, ее внешность и вовсе потеряла всякое значение.
Она потянула его в постель раньше, чем Алексей успел выключить телевизор. Ему хотелось посмотреть новости, но на редкость сноровистые и жадные руки уже стащили с него рубашку, и брюки тоже недолго на нем задержались. Секундное разочарование в ее глазах тут же сменилось восторгом — едва ли его можно было застигнуть врасплох, он сразу приводил себя в боевое состояние.
