Олег Червонцев опять погрузился в свои мысли.
— Может, ты и прав, — рассеянно сказал он. — Во всяком случае, терять мне нечего.
— Олег, — осторожно заметил профессор, — если бы тебе была нужна медицинская помощь, я бы все сделал сам. Но твой недуг медицина не лечит.
— И ты мог бы устроить встречу? — нерешительно спросил Червонцев.
— Нет ничего проще, — облегченно вздохнул Усманов. — Они могут приехать сюда, или я тебя к ним отвезу.
ДАМАСК КОНСПИРАТИВНАЯ КВАРТИРА
Усманов доставил его к какому-то многоэтажному дому.
— Здесь живет мой хороший знакомый, — пояснил он. — Мы познакомились в Саудовской Аравии на конгрессе.
На старом скрипучем лифте поднялись на шестой этаж. Дверь открылась мгновенно, едва Усманов нажал кнопку звонка. Их встречал симпатичный седовласый человек в светлом костюме. Он широко улыбнулся и пригласил жестом пройти.
— Дорогой профессор, страшно рад вас видеть! — сказал хозяин квартиры. — Заходите.
Усманов представил Олега Червонцева:
— Это мой старый друг.
Червонцев был одарен столь же широкой улыбкой.
— Меня зовут Абд аль-Хаким, — представился седовласый.
Мог бы этого и не делать. Они были знакомы. Подполковник Абд аль-Хаким служил в сирийской разведке. Хорошо говорил по-русски.
Встреча с ним произвела на Червонцева гнетущее впечатление. Если уж офицеры разведки переходят на сторону оппозиции, значит, решение правильное. В Москве оценят, если он первым установит рабочие контакты с будущими хозяевами страны.
Квартира с высокими потолками показалась Червонцеву старомодной и необжитой.
— Прошу к столу, — пригласил Абд аль-Хаким, — у наших русских друзей мы научились тому, что все разговоры надо вести за едой и хорошей выпивкой.
В большой комнате, уставленной антикварной мебелью, Червонцев увидел умело накрытый гигантский круглый стол. Чревоугодник Усманов радостно потер руки. Такие деликатесы даже он не мог себе позволить. Червонцев обратил внимание на батарею бутылок. Там был его любимый бурбон, но некоторые этикетки он видел впервые. Абд аль-Хаким выбрал украшенную медалями бутылку.
— Это французский коньяк двадцатилетней выдержки. Крайне советую попробовать.
Он широким жестом разлил коньяк по рюмкам.
Коньяк Червонцеву понравился, он охотно позволил вторично наполнить свою рюмку. Абд аль-Хаким проявил себя очаровательным собеседником. Он умело рассказывал безумно смешные истории. При этом бдительно следил за тем, чтобы тарелки гостей не пустовали.
Профессор Усманов охотно ел. Время от времени незаметно поглядывал на часы, пока вдруг не вскочил с места.
— Друзья, простите меня, но я должен вас ненадолго покинуть, — сказал он.
— Куда ты? — удивленно спросил Олег Червонцев. — А как же я?
— Не беспокойся, я вернусь за тобой, — обещал Усманов, надевая пиджак. — Мне нужно уехать примерно на час. Потом я доставлю тебя назад.
Усманов вышел из квартиры, но никуда не уехал. На лестничной площадке его ожидали два человека, которых он давно знал.
— Ну как? — спросили они.
Усманов пожал плечами.
— Честно говоря, не знаю. Он уже сильно пьян. Смотрите, чтобы не перебрал, а то просто отключится.
Усманова провели в соседнюю квартиру, где ему предстояло ждать, пока не завершится разговор с Олегом Червонцевым. Эта было совершенно пустое, почти без мебели помещение. Усманова усадили в дряхлое кресло и включили телевизор. Доктор с сожалением подумал об оставленном в соседней квартире столе и уткнулся в экран.
А исполнявший обязанности резидента внешней разведки чувствовал себя как дома, и причиной тому был не только коньяк и бурбон. Давно уже Олег Червонцев не слышал столько комплиментов в свой адрес.
Когда Усманов ушел, к Абд аль-Хакиму присоединился высокопоставленный сотрудник разведотдела главного управления безопасности Ахмед Шараф, который тоже оказался замечательным собеседником. И он свободно говорил по-русски.
Коллеги, оказывается, были прекрасно осведомлены о Червонцеве. Высоко ценили его способности. Посмеивались над далеким московским начальством, которому Червонцев вынужден подчиняться.
— Вам бы и быть начальником разведки, Олег, с вашим-то опытом, — заметил Ахмед Шараф.
— Я готов работать у такого директора, — немедленно отреагировал Абд аль-Хаким, который пил с Червонцевым наравне.
— Хорошая мысль, — согласился Червонцев.
Приятно, черт побери, быть среди людей, которые способны оценить тебя по достоинству.
— Политики приходят и уходят, — продолжал Абд аль-Хаким. — Не это главное. Главное — это то, что мы, русские и сирийцы, были и остаемся друзьями и союзниками. И должны неустанно размышлять над тем, как сохранить наши отношения.
Олег Червонцев научился произносить тосты на арабском и с обоими офицерами по очереди выпил за дружбу. Две последние порции, пожалуй, оказались лишними, хотя ни сам Червонцев, ни его гостеприимные хозяева сразу этого не поняли.
— Так что, Олег, вы готовы нам помочь в борьбе за подлинно народную Сирию? — громко спросил Ахмед Шараф.
— Конечно, — подтвердил Червонцев, чья рука никак не могла подцепить ломтик лимона. Эти замечательные люди ему так понравились, что он был готов на все. — Да я вообще лучше у вас останусь, — заплетающимся языком предложил Червонцев. — Не хочу возвращаться к своим идиотам. Они мне надоели.
Хозяева переглянулись.
— Выпьем за нашего русского друга, — провозгласил Абд аль-Хаким.
Это была последняя рюмка, которую в тот вечер осушил Червонцев. Он настолько опьянел, что перестал что-либо воспринимать.
— Перестарались, — горестно констатировал Ахмед Шараф, когда убедился, что Червонцев уже ничего не понимает.
Глаза у него закрылись. Он бы сполз со стула, если бы его не поддержали.
— А говорили, что он способен выпить значительно больше, — удивился Шараф.
— Выпил бы, если бы ему ничего не подмешали в питье, — напомнил Абд аль-Хаким. Надевая пиджак, спросил: — Что будем делать?
Теперь Абд аль-Хаким не производил впечатление человека, который выпил больше положенного.
— Доложим руководству, — пробормотал Ахмед Шараф. — Для того начальство и существует, чтобы решать.
Абд аль-Хаким чуть заметно пожал плечами и пошел умыться. Свою миссию он выполнил, хотя и без особого удовольствия. В сирийской разведке у него была слава одного из лучших вербовщиков. Когда-то он гордился своими талантами. Но в последнее время завербованные им люди вызывали у него скорее презрение. Разве платные агенты заслуживают уважения?
