Сюнь-цзы пользовался разнообразными принципами, положенными им самим в основание науки о языке, для проведения анализа и устранения путаных суждений, высказывавшихся представителями остальных философских школ. Он сделал превосходную заявку на серьезное, откровенное использование для выражения мысли рафинированного, прямого языка. К сожалению, многие китайские и даже конфуцианские писатели не обратили должного внимания на его слова (которые в данном месте находятся в полной гармонии с положениями учения Конфуция). В китайской литературе, как и литературе многих зарубежных стран, хвала подчас воздавалась туманности выражения мысли.
Самым знаменитым из догматов Сюнь-цзы считается его утверждение о порочной сути человеческого естества, которое он провозгласил в противовес тезису Мэн-цзы о доброй сути человеческой натуры. Мэн-цзы мог вывести такое умозаключение в известной мере из наблюдения за кроткими китайскими земледельцами. Многих нынешних сторонних наблюдателей просто поражает бросающаяся в глаза нравственная здравость простого китайского народа. С другой стороны, кое-кто из солдат зарубежных стран, служивших на территории Китая во время Второй мировой войны, у кого пропало кое-какое имущество, якобы похищенное местными жителями из-за крайней нужды, считают поголовно всех китайцев людьми лукавыми. Такие суждения где-то совпадают с выводами Мэн-цзы и Сюнь-цзы, к которым они тоже пришли при несколько иных обстоятельствах.
С приходом каждого последующего поколения китайцев все больше рос масштаб социальной мобильности, появившейся во времена еще до Конфуция. На заре относительно острого расслоения населения Китая сын земледельца практически мог рассчитывать исключительно на судьбу своего отца. О другой жизни он даже мечтать не мог. Однако конфуцианцы выступали в поддержку всеобщего просвещения народа, в связи с чем родился тезис о том, что человек, обладающий добродетелью и мудростью, может возвыситься до престола правителя, причем независимо от скромности его происхождения. Более того, прежний порядок, при котором земледельцы оставались земледельцами и безмолвно благоговели перед прославленными аристократами, начал уходить в прошлое еще до появления Конфуция. Шло время, и фактором стабильности власти чиновников и правителей на первый план стало выходить многообразие. Появляются отдельные аристократы, превращающиеся в демагогов, раздающих от собственных щедрот дары народным массам, и таким манером приходящие к власти и через приобретенную власть восходящие на престолы царств. В то же самое время отдельные простолюдины дорываются до известных вершин власти, и многие остальные люди начинают завидовать их расторопности.
Еще одним фактором, способным повлиять на представления Сюнь-цзы о человеческом естестве, можно назвать то, что он видел значительное множество культурных образцов. Вероятно, больше, чем было дано наблюдать Мэн-цзы. Его родное царство Чжао находилось под огромным влиянием кочевых варваров севера, и он жил не только в относительно культурном царстве Ци, но к тому же в царстве Чу на юге, отличавшихся своими собственными особыми традициями. В этой связи Сюнь-цзы обращает внимание на то, что дети различных областей при рождении издают те же самые звуки, а в ходе воспитания они учатся говорить совсем на разных наречиях. Кроме того, он говорит, что в царствах Лу и Цзинь сложились во многом отличающиеся обычаи. Поэтому ему трудно было поверить, будто люди рождаются с едиными, нормальными, «добрыми» манерами поведения.
Сюнь-цзы начинает свою знаменитую главу под названием «О злой природе человека» следующим образом:
«Человек по своей природе зол, его добродетельность порождается [практической] деятельностью! Ныне человек рождается с инстинктивным желанием наживы; когда он следует этому желанию, то в результате появляется стремление оспаривать и грабить, исчезает желание уступать. Человек рождается завистливым и злобным; когда он руководствуется такими мотивами, то в результате рождаются жестокость и вероломство, исчезают верность и искренность. Человек рождается с ушами и глазами, его влекут звуки и красота; когда он следует этим желаниям, рождается распущенность, исчезают нравственность и культурность – ли (ли, следует напомнить, обозначает конфуцианский кодекс достойного поведения).
Таким образом, из природы человека и его стремления удовлетворить свои чувства рождается желание оспаривать и грабить, совершать то, что идет вразрез с его долгом, нарушаются все принципы поведения, что ведет к беспорядку. Поэтому необходимо воздействие на человека с помощью воспитания и закона, нужно заставить его соблюдать нормы ритуала и выполнять свой долг, только тогда у человека появится уступчивость и он станет культурным, что приведет к порядку. Если с этой точки зрения рассматривать естество человека, тогда становится очевидным, что человек по своей природе зол и что его добродетельность порождается [практической] деятельностью!
Поэтому, так же как кривой кусок дерева нуждается в том, чтобы его зажимать для выпрямления, причем его нужно подогреть и выправить, и только после этого он сможет стать прямым; так же как тупой кусок металла нуждается в ковке и заточке, и только после этого он сможет стать острым, так и человек, который по своей природе зол, нуждается в воспитании и законах, и только после этого сможет встать на правильный путь; на него необходимо воздействие норм ритуала и чувства долга, только тогда он сможет соблюдать законы. Сейчас, если человека не воспитывать и не воздействовать на него с помощью законов, он становится несправедливым, коварным и идет по неправильному пути. Если на человека не воздействовать с помощью норм ритуала и чувства долга, он нарушает [законы], поднимает смуту и не поддается умиротворению.
В древние времена совершенномудрые правители, понимая, что человек по своей природе зол, видели в этом причину несправедливости и коварства человека, в результате чего он становится на неправильный путь, а также причину того, что человек нарушает [законы], поднимает смуту и в результате не поддается умиротворению. Поэтому они ввели ритуал и [понятие] чувства долга и создали систему законов, с тем чтобы привить ему дисциплину, а также воспитать чувства и характер человека, направив их по правильному пути, соответствующему Дао. Тот из современных людей, кто изменяется под воздействием воспитания и законов, кто накапливает знания, соблюдает нормы ритуала и выполняет свой долг, считается совершенным человеком. Тот же, кто невоздержан в своих чувствах, потворствует им, нарушает нормы ритуала и не выполняет своего долга, является ничтожным человеком. Если с этой точки зрения рассматривать природу человека, тогда становится очевидным, что человек по своей природе зол и что его добродетельность порождается [практической] деятельностью.
Мэн-цзы говорил: «Способность человека к учебе объясняется тем, что он по своей природе добр». Я говорю, что это не так. [Мэн-цзы] был не настолько [мудр], чтобы познать природу человека; кроме того, он никогда не исследовал разницы между тем, что дано человеку от природы, и тем, что составляет его [практическую] деятельность. Все, что дано человеку от природы, – это плоды [деятельности] неба, которых нельзя добиться через учебу и невозможно получить самому. Нормы ритуала и долга созданы совершенномудрыми; человек может [научиться соблюдать их] через учение и обрести это в практической деятельности. То, что не может [быть получено] через учебу или практическую деятельность, но заключено в человеке, называется его естеством. То в человеке, что может быть получено через учебу и практическую деятельность, называется приобретенными чертами.
