Грех лежит на всех странах Запада. Американцы очень гордятся своим традиционным дружелюбным отношением к Китаю, но при этом слишком добродушно забывают о том, как они иногда по-скотски обращались с китайцами у себя в Соединенных Штатах, а также о том, что те же китайцы не всегда пользовались положенным почетом и уважением. Практически во всех западных странах даже ученые, посвящавшие свою жизнь исследованию китайской культуры, иногда писали о ней с откровенным налетом снисходительности. Даже те европейцы, которые считали себя самыми пылкими почитателями всего китайского, за очень редким исключением постоянно призывают китайцев к «модернизации», то есть отказу от своих традиционных жизненных устоев и внедрению западных принципов бытия. Поступая таким манером, они совершенно забывали о той обиде, какую могли нанести китайцам, притом что первыми бы возмутились, если те попытались бы приобщить Запад к китайской культуре.
Заблуждения, будто такие проявления пренебрежения, допущенные в отношении целой нации и ее заветных атрибутов, прошли для китайцев незамеченными, могут принадлежать только людям совершенно неосведомленным. Они могли послужить более вескими причинами для возбуждения ненависти у китайцев к Западу, чем любой прочий ущерб материального порядка. При случае большинство из нас предпочло бы погибнуть сразу, чем подвергаться каждодневным глумлениям.
Более подробное рассмотрение влияния таких вещей с точки зрения усугубления бед нынешнего мира следует отложить до изложения последующих разделов нашей книги. Всем должно быть очевидно, однако, что между Китаем и Западом никогда не наступит гармонии до тех пор, пока не появится разумная степень взаимного понимания. Сегодня необходимое понимание существует практически с одной только стороны. Совершенно определенно многие китайцы далеки от полного понимания Запада, но в течение многих десятилетий практически все образованные китайцы посвящали значительное время изучению западной истории и культуры. Европейцы же, наоборот, не прилагали никаких усилий ради добросовестного исследования Китая.
Но напрашивается такой вот вопрос: даже если согласиться со всеми приведенными аргументами, почему нам следует начать с Конфуция, чтобы получить понимание настоящего Китая? Насколько чтение трудов Канта со Спинозой помогают пониманию современной Европы и Америки? Разбираясь с современным Китаем, не стоило бы европейцам сосредоточить свое внимание на Карле Марксе и Мао Цзэдуне?
Для лучшего понимания Китая стоит начать как минимум с древних времен, когда жил Конфуций, так как прошлое его народа тесно переплетено с настоящим. Причем необходимо изучать наследие великих китайских мыслителей, ведь именно они играли главную роль в создании Китая, каким он достался нам сейчас. Философия Спинозы могла как-то повлиять на мировоззрение западного «человека с улицы», но могла его совсем и не коснуться; идеи Конфуция и даже более туманная философия даосов «Чжуан-цзы» играют несомненную и существенную роль в формировании характера китайского земледельца. Без известных знаний традиционной философской мысли Китая не обойтись даже для понимания китайской коммунистической теории, ведь первая представляет для второй гораздо большее значение, чем кое-кто из коммунистов готов это признать.
С учетом наиболее насущных и веских доводов с точки зрения достижения международного взаимопонимания и установления надежного мира во всем мире представляется весьма важным ознакомление политических деятелей Запада с основами китайской философии. Но не будем ограничиваться одной только познавательной задачей. Вклад философской системы Китая в мировое культурное пространство в целом, и в собственную западную философию в частности, оценивается гораздо выше, чем это осознает подавляющее большинство европейских ученых. И мы можем рассчитывать на еще больший вклад со стороны Поднебесной в это полезное дело.
Практически все европейские обыватели знают, что китайцы подарили нынешней цивилизации бумагу и порох. Но какая часть из них слышала сообщения (одновременно правдивые и вымышленные) относительно того, какую роль сыграла теория и традиция народного равенства в Китае в развитии на Западе понятий «социального равенства и политической демократии» в XVII и XVIII столетиях? Причем такого рода идеи получили широкое распространение в Европе во времена, когда и Томас Маколей, и Фердинанд Брюнетьер одновременно возложили часть вины за Французскую революцию на считавшиеся ими искаженными представления, возникшие тогда по поводу политических атрибутов Китая.
Подавляющее большинство обывателей на Западе считает, что систему государственных испытаний чиновников в Соединенных Штатах американцы переняли под решающим влиянием, исходившим из Британии. А многие ли люди на Западе знают о том, что всего лишь сто лет тому назад, когда в Лондоне шло жаркое обсуждение вопроса организации государственной службы через привлечение чиновников на основе специальных испытаний, государственные деятели Англии в основном ориентировались на пример функционирования китайского государственного устройства, насчитывавшего несколько веков? Разобравшись в неоспоримых сходствах между давно существовавшей китайской и предложенной Британии схемой, противники обсуждавшегося плана в парламенте отвергли его как «китайский в принципе», тогда как прочие депутаты встали на его защиту в силу тех же самых оснований. Уже в 1875 году автор статьи в газете «Фортнайтли ревю» в пух и прах раскритиковал процедуру испытаний претендентов на должность в государственном аппарате, назвав ее «заимствованием китайской культуры».
Для людей на Западе отсутствие знаний о китайской философской системе означает не только сохранение состояния, по-настоящему опасного для мира на нашей планете. Более того, тем самым они лишаются знания, способного самих же жителей Запада во многом обогатить нравственно.
Европейцы идут путем покорения природы. Что касается технического прогресса, они добились внушительных достижений. Действительно, теперь говорят, что вооруженное научно-техническими открытиями человечество способно уничтожить саму жизнь на планете, то есть оно в буквальном смысле покорило природу. Однако особой радости такое осознание своего могущества человечеству не принесло. Притом что все оно пользуется благами, недоступными даже монархам совсем не так давно, людские запросы росли быстрее темпов увеличения собственного имущества. Народ на Западе настолько увлекся созданием машин и увеличением благосостояния, что совсем упустил из виду отношения между людьми. В результате получилось так, что над ним навис постоянный страх за свою жизнь.
Представители китайской цивилизации сосредоточились на прямо противоположной сфере бытия. Китайцы практически не пытались покорять природу: наоборот, они старались жить с ней в гармонии. И на протяжении как минимум трех тысячелетий огромное внимание в Китае уделялось развитию человеческих отношений. Поэтому, как считают на Западе, китайцы в большой степени упустили прогресс в материальной сфере человеческой жизни. В то же время многие представители Запада, жившие среди китайцев, делились с соотечественниками тем впечатлением, какое на них производила недоступная им способность жителей Поднебесной довольствоваться малым, даже тех, кто пребывал в нищете или испытывал большие лишения. При всей сложности оценки такого явления, однако, если верить статистике, получается так, что китайцы, живущие в одинаковых условиях с представителями Запада, заметно реже подвергаются недугам, связанным с расстройствами психики
[3].
