В некоторых отношениях условия могли выглядеть более благоприятными на заре династии сразу после завоевания царства Шан племенем Чжоу. В те дни аристократам приходилось заниматься примирением народа, а также насаждать дисциплину в русле племенной морали, сложившейся в спокойной ситуации. Простому народу оставался только лишь упорный труд и редкие радости жизни, но у читателя «Книги песен и гимнов» («Шицзин») возникает такое впечатление, что владельцы крупных поместий проявляли прямой личный интерес к судьбе тех, кто пахал землю, тогда как земледельцы отвечали искренней привязанностью к своему господину. Усложнение общества принесло вместо его нравственного совершенствования один только упадок. Аристократы увлеклись соревнованием друг с другом в роскоши жизни и непрекращающимися междоусобными войнами. Мир устанавливался исключительно под угрозой применения силы и тут же нарушался, как только представлялся удобный для того случай. Причем коварный нарушитель мирного договора не подвергался страшным проклятиям духов предков, как это полагалось по стародавней традиции. Из-за этого неизбежно подрывалась вера в бога. В складывавшихся тогда условиях в целом получали широкое распространение такие представления, что только глупец держит свое слово или поступает иначе, чем диктует его собственный корыстный интерес.
В самом начале китайская феодальная система послужила совершенствованию государственного управления. При ней царь мог назначать на государственные должности толковых мужчин, способных достойно править в различных уголках царства, и увольнять с них людей нерадивых. Получается так, что в Китае, а позже в Европе феодальные владения с самого начала по наследству не передавались; если сын считался достойным преемником своего отца, царь должен был назначить его на должность отдельным распоряжением. Однако по мере усиления роли благородных кланов и ослабления авторитета монарха последнему пришлось в силу обстоятельств подтверждать чисто механически права своих вассалов – наследников князей; и наконец от такой формальности отказались вовсе. Когда установившийся порядок получил широкое распространение и стал касаться даже чиновников низшего звена, Китай оказался во власти мандаринов, получавших должности по наследству. Весьма часто они не только не обладали необходимыми для государственной службы талантами, но и не хотели ничего на ней делать. Многие из них полагали, что их должности представляют собой всего лишь внешние атрибуты права на власть, привилегии и роскошь. Неизбежным результатом стала утрата управляемости в стране.
Многие китайцы осознавали эту утрату; кое-кому из самих аристократов даже дано было признать очевидный факт того, что многие представители их сословия превратились в откровенных паразитов на теле китайского общества. Правителям государств не составляло особого труда увидеть себя жертвами алчного дворянства наравне практически со всем чжоуским народом. Чиновники высшего звена при правителе любого китайского княжества номинально числились его подчиненными, облеченными всевозможными функциями управления. Но теперь они не только пренебрегали своими обязанностями, но к тому же обзавелись собственными дружинами, которые использовали в качестве частных армий, чтобы попирать, если не подменять, власть своего правителя.
В 535 году до н. э., когда Конфуцию было всего 16 лет, ван одного небольшого княжества пытался восстановить свою власть. Вместо раздачи высших постов в своем правительстве собственным благородным родственникам, у которых, разумеется, уже вошла в привычку передача их сыновьям по наследству, этот князь лишил родственников официальной кормушки. На их места он назначил людей из соседних княжеств и поручил им управление своей вотчиной. Такой поступок настолько остро обидел родню, что она объединилась, устроила покушение на его жизнь и положила конец вмешательству в свои традиции с положенными привилегиями.
Кто были эти мужчины из соседних государств, которых незадачливый князь попытался использовать в качестве своих чиновников? Из истории выудить такие сведения не удается, но легко построить некоторые предположения. Вряд ли они принадлежали к простолюдинам; немногим плебеям дано было овладеть грамотой, не говоря уже об искусстве государственного управления. Эти мужчины могли относиться к растущему сословию обнищавших потомков дворянских кровей. В старину аристократы широко практиковали многоженство; в результате этого в какой-то момент появилось такое большое количество младших сыновей, что на всех них уже не хватало земельных наделов или государственных должностей. Таким образом, большое количество дворянских отпрысков осталось не у дел и должно было рассчитывать только на большое везение. Кто-то из них нашел свою долю в рядах наемных ратников. Кто-то пристроился мелким служащим при дворах князей, а кто-то отправился бродить в поисках занятия в соседних княжествах. Вероятно, именно таких худородных дворян нанял наш князь в качестве своих чиновников вместо родственников. С его точки зрения, они обладали двумя важными преимуществами. Так как он сам назначал их на должность и мог уволить, они должны были проявлять к нему большую лояльность, чем самостоятельные дворяне при власти. Кроме того, у нас имеются все основания для предположения о том, что среди них шло острое карьерное соперничество, побуждавшее к достойному исполнению своих обязанностей, и практически наверняка такие чиновники проявляли больший интерес к делу, чем подавляющее число аристократов, просто получивших свои должности по наследству.
Такие униженные потомки дворян сыграли важную роль в истории Китая. Из них сформировалось промежуточное сословие, наладившее связь с простым народом и познавшее его беды. Зато его представители получили прекрасное образование, позволявшее им оказывать достойное сопротивление обидчикам, на что простолюдины способны не были. Где-то со времен Конфуция кое-кто из этих мужчин смог достичь весьма высоких постов и оказывать значительное влияние на события, разворачивавшиеся в их дни. Нам известны их имена и кое-что об их деяниях.
Один из них, однако, практически не смог реализовать свои честолюбивые намерения в отведенный ему жизненный срок. Он вошел в историю Китая человеком выдающихся умственных способностей и возвышенных идеалов. Так как он отказывался от любых компромиссов, ни один из правителей его времени не предоставил ему достойного места при своем дворе. По этой причине ему оставалось только заняться просвещением и провести остаток жизни с учениками, которым он передал свои теоретические воззрения. В итоге притом, что его личные планы рухнули, после собственной смерти его идеи легли в основу новой теории и практики государственного управления в Китае. Именно по этой причине даже спустя две с половиной тысячи лет имя Конфуция известно в мире лучше имени любого другого китайца.
Глава 3
Конфуций и борьба за человеческое счастье
Конфуций принадлежит к той небольшой группе мудрецов, которые оказали глубокое влияние на историю человечества мощью своих личных и умственных дарований и достижений. Факт появления таких деятелей на исторической арене окончательному объяснению не поддается; однако через изучение обстоятельств их жизни можно, по крайней мере, попытаться осознать величие их личностей.
Наши усилия с точки зрения освоения наследия Конфуция затрудняются изобилием легенд и традиций, окруживших за века его имя настолько плотно, что заслонили истину. Эти нагромождения вымыслов, чтобы не сказать профанаций, возникают по двум совсем разным причинам. С одной стороны, ортодоксы стремятся к его возвеличиванию, и на данном пути их сподвигло на такие ханжеские поступки, как составление разветвленной родословной, отсылающей нас к предкам императорских кланов. С другой же стороны видим тех, кто страшился этого мыслителя крайних для них взглядов. Они-то постарались не без определенного успеха свести на нет его нападки на последовательных сторонников привилегий, переиначивая и давая иное толкование тому, что он на самом деле мог утверждать. Нам остается единственный надежный путь, поэтому придется полностью отвергнуть витиеватые традиционные пересказы событий его жизни и философского наследия, чтобы довериться исключительно скудным свидетельствам, которые станем черпать из документов, считающихся самыми старинными и надежными.
