Я в особенности хотел бы указать на то, что мы ничего не можем сделать по решению души, если не вспомним о нем. Так, например, мы не можем произнести слова, если его не вспомним. Но вспомнить о чем-либо или забыть не находится в свободной власти души. Поэтому можно думать, что только от свободного решения души зависит сказать или умолчать о том, что мы вспомнили. Но когда мы видим во сне, будто мы говорим, то мы уверены, что говорим по свободному решению души; однако на самом деле мы не говорим, или если и говорим, то это происходит по не зависящему от воли движению тела. Далее, мы видим во сне, будто что-либо скрываем от людей и притом по тому же решению души, по которому в бодрственном состоянии мы умалчиваем о том, что знаем. Мы видим, наконец, во сне, будто мы по решению души делаем что-либо такое, на что в бодрственном состоянии не осмелились бы. Поэтому я весьма желал бы знать, не существует ли в душе два рода решений: одни решения фантастические, другие – свободные. Если же не угодно доходить до такого безумия, то необходимо согласиться, что то решение души, которое считается свободным, не отличается от самого воображения или памяти и составляет не что иное, как такое утверждение, которое необходимо заключает в себе всякая идея, в силу того что она есть идея (см. т. 49, ч. II). Следовательно, эти решения возникают в душе по той же необходимости, как и идеи вещей, в действительности (актуально) существующих. Таким образом, те, которые уверены, что они говорят, молчат или что бы то ни было делают по свободному решению души, бредят наяву.
Полагая, что душа управляет телом по своему желанию, люди ссылаются на опыт. Этой иллюзии поддался даже такой философ, как Декарт. Спиноза стремится рассеять ее, на примерах из опыта показывая, что тело человеческое не менее совершенно, чем душа, и что, действуя по законам своей материальной природы, тело способно ко всему, что обычно приписывается свободному решению души, – и еще «ко многому, от чего приходит в изумление его душа». Наоборот, способность души созерцать внешний мир, восприятие образов вещей зависит от состояния ее объекта – тела.
Так, пьяница думает, что его душа свободно командует рукой, наполняющей стакан вином, меж тем как в действительности он лишь подчиняется биохимическим реакциям, о которых понятия не имеет. Под действием алкоголя в крови картина мира в душе резко меняется и растет приятное чувство свободы. Все, кто уверен, что совершает какие-то поступки «по свободному решению души», лишь «бредят наяву», подобно пьяным или умалишенным. Ни память, ни речь, ни, уж тем более, наши страсти не находятся во власти души, но сами властно правят многими ее действиями (кроме тех действий, что вытекают из разума, из природы души как «вещи мыслящей»).
Теорема 3
Активные состояния души возникают только из адекватных идей; пассивные же состояния зависят только от идей неадекватных.
Доказательство. Первое, что составляет сущность души, есть не что иное, как идея тела, действительно существующего (по т. 11 и т. 13, ч. II), слагающаяся (по т. 15, ч. II) из многих других идей, из которых некоторые (по кор. т. 38, ч. II) адекватны, другие (по кор. т. 29, ч. II) неадекватны. Следовательно, все, что вытекает из природы души и для чего душа составляет ближайшую причину, через которую все это должно быть понимаемо, необходимо должно вытекать или из адекватной идеи, или из неадекватной. Но, поскольку душа имеет неадекватные идеи, она (по т. 1) необходимо пассивна. Следовательно, активные состояния души вытекают только из идей адекватных, а пассивной душа является единственно вследствие того, что имеет идеи неадекватные; что и требовалось доказать.
Схолия. Итак, мы видим, что пассивные состояния относятся к душе лишь постольку, поскольку она имеет что-либо, заключающее в себе отрицание, иными словами, поскольку она рассматривается как часть природы, которая сама через себя, без помощи других частей, ясно и отчетливо воспринята быть не может. Точно таким же образом я мог бы показать, что пассивные состояния относятся к отдельным вещам точно так же, как к душе, и что иначе они воспринимаемы быть не могут. Но я намерен говорить только о человеческой душе.
Теорема 4
Никакая вещь не может быть уничтожена иначе, как внешней причиной.
Доказательство. Эта теорема ясна сама собой, ибо определение каждой вещи утверждает сущность этой вещи, а не отрицает ее; иными словами – оно полагает сущность вещи, а не уничтожает. Следовательно, обращая внимание только на самую вещь, а не на внешние причины, мы не можем найти в ней ничего, что могло бы ее уничтожить; что и требовалось доказать.
Теорема 5
Вещи постольку противны по своей природе, т. е. не могут существовать в одном и том же субъекте, поскольку одна из них может уничтожать другую.
Теорема 6
Всякая вещь, насколько от нее зависит, стремится пребывать в своем существовании (бытии).
Вот это и есть тот всеобщий закон природы, на основе которого Спиноза объясняет человеческие действия и аффекты. «Стремление» (conatus) действовать ради сохранения себя, своего бытия, образует «актуальную сущность» всякой вещи. Уничтожить вещь могут лишь те внешние причины, которые противны ее сущности и мешают сохранять себя.
Теорема 7
Стремление вещи пребывать в своем существовании есть не что иное, как действительная (актуальная) сущность самой вещи.
Доказательство. Из данной сущности всякой вещи необходимо вытекает что-либо (по т. 36, ч. I), и вещи неспособны ни к чему другому, кроме того, что необходимо вытекает из определенной природы их (по т. 29, ч. I). Поэтому способность или стремление всякой вещи, в силу которого она одна или вместе с другими вещами действует или стремится действовать, т. е. (по т. 6) способность или стремление пребывать в своем существовании, есть не что иное, как ее данная, или действительная (актуальная), сущность; что и требовалось доказать.
Теорема 8
Стремление вещи пребывать в своем существовании обнимает собой не какое-либо определенное время, но – неопределенное.
Здесь стоит учесть отличие существования «неопределенного» (indefinitum) от «бесконечного» (infinitum). Первое «длится», протекая и изменяясь во времени, второе – неизменно и вечно, т. е. не определимо в категориях времени: «в вечности нет никакого когда, ни прежде, ни после».
Теорема 9
Душа, имеет ли она идеи ясные и отчетливые или смутные, стремится пребывать в своем существовании в продолжение неопределенного времени и сознает это свое стремление.
Схолия. Это стремление, когда оно относится к одной только душе, называется волей; когда же оно относится вместе и к душе, и к телу, оно называется влечением (appetitus), которое поэтому есть не что иное, как самая сущность человека, из природы которого необходимо вытекает то, что служит к его сохранению, и, таким образом, человек является определенным к действованию в этом направлении. Далее, между влечением и желанием (cupiditas) существует только то различие, что слово желание большей частью относится к людям тогда, когда они сознают свое влечение, поэтому можно дать такое определение: желание есть влечение с сознанием его. Итак, из всего сказанного ясно, что мы стремимся к чему-либо, желаем чего-нибудь, чувствуем влечение и хотим не вследствие того, что считаем это добром, а наоборот, мы потому считаем что-либо добром, что стремимся к нему, желаем, чувствуем к нему влечение и хотим его.
