– Черт, он пойдет на это! У него есть такие деньги, но брачный контракт будет расторгнут, и я не гроша не получу, если не рожу ему. Ты же понимаешь, почему я заварила эту кашу с ребенком.
Булат кивнул. Понимал и помнил каждую строчку из брачного контракта, который видел несколько лет назад.
– Эля, тут я тебе ничем не смогу помочь. Тебе нужно было родить. Причем давно, чтобы сейчас не остаться ни с чем.
– Но я беременна!
– Неужели?
Она нахмурилась и осушила второй бокал, плевав на свое тело и здоровье. Эля собиралась набраться так, чтобы забыть то, что произошло днем. Она была так близка к тому, чтобы закрепить последний пункт их брачного контракта. Марату лишь нужно было переспать с ней хоть раз. Один чертов раз. Просто сунуть и высунуть. Тогда бы она заявила, что беременна от него. Марат бы не отвертелся, даже если бы сомневался. Но отцом был другой человек. И он сидел напротив и подавал ей новый бокал с виски. Она смотрела в его темные точно такие же, как у Марата, глаза и хмурилась еще больше. Она почти смогла.
– Не от Марата, – выдохнула женщина. – От тебя.
Глава 48.
Сна не было. Я смотрела в потолок и считала овец. Но вместо них перед глазами стояло разъяренное лицо жены Марата. Отчего-то даже в мыслях не могла назвать ее по имени. Он не шутил, когда говорил, что устранит причину. А то, что показал после нашей драки, убедило меня в серьезности намерений расстаться с ней.
Я перевернулась на бок и всмотрелась в безмятежное лицо Марата. Он спал, утомленный сексом. Да, он вновь и вновь брал меня после того, как лично обработал царапины, полученные от дикой кошки. Это случилось в его кабинете, среди документов. Мне казалось, что ему нравилось делать это, когда в сантиметрах от меня были разбросаны листы из брачного контракта, который вскоре будет расторгнут. Марат был ненасытен, и после отнес меня в спальню, где продолжал заниматься сексом, а я терпеливо ждала, когда же он устанет. Вот, наступила ночь, и он спал под боком, а я не могла сомкнуть глаз.
Резкий звонок на его мобильный телефон заставил меня подскочить и испугано посмотреть на тумбочку. Сам же Марат проснулся не сразу. Он спокойно присел, протянул руку, принял звонок.
– Да, – его хриплый низкий голос пульсировал эхом в моей голове. – Хорошо. Скоро буду.
Он сбросил вызов, сполз с кровати, сел на край, продолжая сжимать в руке телефон.
– Что-то случилось?
– Нет, Варя, – он даже не обернулся. – Ложись спать. Мне нужно уехать.
Больше он ничего не сказал. Ушел в ванную комнату, откуда появился минут через десять. После направился к гардеробной, где потерялся еще минут на двадцать. И лишь потом он вышел, поправляя по пути манжеты на безупречно отглаженной рубашке. Наверное, что-то произошло на работе, иначе, зачем ему одеваться так? По-деловому. Я смотрела в его спину, и ждала хоть слово. Но он молча вышел, прикрывая за собой дверь.
Я так и не смогла уснуть. Посмотрела на часы. Уже пять утра. Марат уехал час назад. И когда он вернется?
Он не появился утром, и даже на обед. Его не было дома до пяти вечера, и все это время я шаталась по комнатам в полном неведении. Регина, которая стала чуточку добрее ко мне, решила, что я должна познакомиться с домом лучше, поэтому устроила для меня дополнительную экскурсию, теперь уже объясняя где, что и зачем. Я слушала, но не пыталась запомнить, потому что не собиралась оставаться тут.
Я цедила вторую кружку с зеленым чаем, когда в столовую вошла бледная женщина и опасливо на меня глянула.
– Что-то случилось? – я отставила от себя почти пустую кружку и посмотрела на ее белые щеки.
– Нет, – она замялась. – Вам лучше дождаться Марата Руслановича, – промолвила она и вылетела из комнаты, оставляя меня недоуменно хлопать ресницами.
Тогда-то я поняла, что-то случилось ночью. И все уже знали, вот только я все также блуждала по дому и ждала Марата. Он должен объяснить. Просто обязан.
Сначала я услышала шум подъезжающей к крыльцу машины. Потом в огромное панорамное окно увидела, как водитель открыл перед ним дверь, и Марат вышел из салона, поправляя на ходу пиджак.
Он вошел в дом, встретился со мной взглядом, на его губах появилась мимолетная улыбка, которая тут же померкла, стоило в холле появиться и Регине.
– Марат Русланович, – заговорила она. – Как же так? Что теперь будет? – женщина взмахнула рукой, которую тут же приложила к сердцу. И я готова была поклясться, что она пустила скупую слезу.
– Все в порядке, – проговорил Марат. – Готовьте дом. Остальным займется нанятая компания.
Регина всхлипнула, но быстро кивнула и вышла. Я же смотрела на то, как женщина удались из холла, оставляя меня наедине с Маратом.
– Что случилось?
– Здесь не место для разговоров, – проговорил он. – Пойдем в кабинет.
Он во второй раз вел меня в место, куда никогда никого не пускал, кроме доверенных лиц. Я же шла молча и рассматривала его широкую спину, с которой он по пути стягивал пиджак. Рубашка немного помялась. Волосы чуть взъерошены. Но спина по-прежнему прямая.
Мы вошли в кабинет, и Марат сам закрыл за мной дверь.
– Так ты скаж…
Я не смогла договорить. Он вцепился в мои плечи, притянул резко к себе и накрыл губы своими сухими и горячими. Сминал мой рот, брал напором и языком, а руками продолжал держать так крепко, что я хотела закричать от накатывающей волны боли. Марат толкнул меня к стене, прижал телом и стал стягивать сначала мою футболку, а после с себя рубашку. Я слышала, как трещала ткань, как рвались петли и летели пуговки под ноги.
Он запустил руки в мои домашние брюки, сдирая их вместе с бельем. Щелкнула пряжка, и я ощутила, как кожи коснулась разгоряченная головка.
– Марат, – прохрипела я, когда он все же отпустил мой рот, чтобы окончательно разделаться с одеждой на моем теле и подхватить под бедра.
– Помолчи, Варвара, – он огрызнулся, впиваясь губами и закидывая ноги на свои бедра. Один уверенный толчок, и он во мне.
Из глаз хлынули слезы. Я не была готова вот так, стоя, цепляясь за его плечи и прижатая к стене. Но Марат не унимался. Он трахал меня с безумным, животным остервенением, игнорируя мое сопротивление, приглушенные болезненные стоны. Он просто брал меня, потому что ему нужно было. И я терпела, царапая его плечи ноготками, когда уже не могла терпеть боль.
– Пожалуйста, – шептала я, когда он все же отошел от стены, покинув мое тело на мгновение. Но он не закончил, лишь менял локацию.
Уткнув лицом в стол, он задрал мои ягодицы, больно шлепнул по ним, и вновь стал вбиваться рваными яростными толчками. Теперь я цеплялась за край его рабочего стола, силясь удержаться на жесткой столешнице и не улететь вниз, когда он особенно жестко входил в меня. Но больше меня пугало не то, как он делал это, как вбивался в меня, как бил или сжимал, как мял яростно грудь, вытравливая из легких остаток воздуха.
