Проснувшись утром, Варя застонала – голова разламывалась, во всем теле чувствовался жар. Она сползла с дивана и вскрикнула: на полу посреди комнаты спал мужчина. Варя была в столь плачевном состоянии, что не сразу поняла не только, кто этот человек, но и кто она сама такая.
Проснувшийся Иван приподнялся и строго спросил:
– А чего орем?
Варя смутилась, сознание постепенно прояснялось; ну да, странный дом, безумное предложение, вчерашний вечер. Она растерянно спросила, зачем же он спал на полу.
– Так больше было негде, – усмехнулся Иван, – или я должен был улечься с тобой?
– Нет, конечно, нет, – окончательно смутилась Варя. – Извините. Я, наверное, была вам в тягость? Пришлось возиться со мной?!
– Да все нормально, – потянулся Иван. – Я хоть выспался впервые за полгода.
Варя удивленно посмотрела на него, но разъяснений не последовало. Иван вышел из комнаты. Варя услышала звук воды в ванной, потом шум на кухне. Вскоре Иван вернулся и поставил перед ней поднос с гренками и кофе.
Варя слабо улыбнулась:
– Спасибо. Я и так причиняю вам много беспокойства…
Вместо ответа Иван отхлебнул кофе. Покончив с завтраком, он спросил:
– А что ты вчера про химию рассказывала? Прямо повело тебя на этой химии!
– Понимаете, я – химик, – вздохнула Варя. – У меня в роду все были химики. Так бывает…
– Я знаю. У меня все были военные. Не оставалось выбора, да? Слушай, у тебя что-то стряслось? – Иван кивнул на пару валявшихся под столом таблеток из числа не замеченных Варей.
Варя кивнула – стряслось, да. Этот человек внушал ей доверие, а внутри накопилось столько всего, что ей захотелось излить душу, высказаться. В течение следующего часа (уже был выпит кофе и съедены гренки) Варя пересказала этому мужчине с хорошим, русским лицом почти всю свою жизнь, правда, умолчав об одной трагической истории из юности, так повлиявшей на ее судьбу; рассказала она ему и о Дмитрии. «Я думала, что у нас все серьезно, что это настоящая любовь, но оказалось, что он меня просто использовал. Он подстроил наше знакомство, а потом предложил мне делать для его друзей наркотики, представляете, да? А когда я отказалась – он меня бросил».
– И после этого ты решилась на суицид? – Иван указал на рассыпанные под столом таблетки. – Довольно глупо…
Бледность на лице Вари сменилась краснотой, и она пролепетала:
– Понимаете, когда я поняла, что больше никогда его не увижу, все вдруг потеряло смысл.
– Полагаю, что ты его еще увидишь, – усмехнулся Иван. – Вряд ли эти люди оставят тебя в покое.
– Вы думаете? А мне кажется, Дима больше не придет. Он такой, знаете ли, гордый. Сказал, что мы больше не вместе – как отрезал.
– Ты что – до сих пор его любишь?
– Не знаю. Во мне борются любовь и обида.
Иван пожал плечами и встал:
– Ладно, мне пора.
Он вышел в прихожую, натянул куртку и уже намеревался открыть дверь, как вдруг в дверной звонок позвонили.
– А кто это? Я никого не жду, – испугалась Варя.
– Открой, – скомандовал Иван.
Открыв дверь, Варя ахнула: на пороге стоял ее вероломный возлюбленный.
Дмитрий деловито – с места в карьер, без всяких лирических вступлений, заявил:
– Я пришел сказать, что мое предложение остается в силе. Надеюсь, за это время ты успела подумать и приняла правильное решение?
Варя молчала.
– Знаешь, Варвара, – вздохнул Дмитрий, – не хотелось бы тебя пугать, но если ты откажешься – за последствия я не отвечаю. Эти люди способны на все.
Иван, доселе наблюдавший за происходящим из коридора и остававшийся невидимым для нежданного визитера, внезапно отодвинул Варю, словно мебель, и вышел на передний план. Его неожиданное появление произвело на Дмитрия изрядное впечатление – Дмитрий явно не ожидал, что Варя не одна.
– Это он? – спокойно спросил Иван у Вари и, не дожидаясь ответа, ударил Дмитрия.
Варя, открыв рот, наблюдала за происходящим. Это было как в кино. Иван бил Дмитрия профессионально: неторопливо, равнодушно, без злобы – спокойно, работает спецназ. Очнувшись, Варя перепугалась:
– Пожалуйста, хватит! Вы его убьете!
Иван прислонил обмякшего Дмитрия к стене:
– Благодари девушку, не она – я бы тебя чуток искалечил. А теперь вали отсюда. Еще раз увижу здесь – убью.
Дмитрий скатился с лестницы.
Варя стояла в прихожей и глотала слезы. Иван угрюмо молчал. Он не терпел женских слез, но не знал, что сказать этой дурехе-химичке в утешение. В конце концов он махнул рукой и пробубнил: «Ну, чего ревешь?»
– Не знаю, как пережить такое предательство, – сквозь слезы сказала Варя, – как мне теперь жить?
Иван усмехнулся:
– Вот уж не знаю, советы не даю. Я и сам, можно сказать, не живу.
– Это как? – Варя настолько удивилась, что даже перестала плакать.
– Вроде я есть, а вроде и нет меня.
Последнюю фразу Иван произнес с такой интонацией, что Варя даже побоялась его расспрашивать. Вместо этого она спросила о другом: а как он думает, что их ждет завтра в агентстве «Четверг»?
– А я об этом не думаю, – отрезал Иван. – Что будет, то будет, думай – не думай. Ну, мне пора.
И мужчина «с хорошим, русским лицом» ушел.
…Варя вернулась в комнату, подошла к окну, где на подоконнике один к другому жались ее суккуленты, и в окно увидела, как Иван пересекает двор.
* * *
Как и обещал «мистер Четверг», его люди провезли Данилу по разным адресам и предложили ему выбрать квартиру из нескольких предложенных вариантов. В итоге Данила выбрал студию в районе Беговой: небольшую, стильную, похожую на берлогу холостяка – ничего лишнего, никаких буржуазных финтифлюшек. Хотя в квартире было все необходимое – мебель, техника, все же Даниле пришлось отправиться в магазины за продуктами и одеждой.
В этот дождливый, прохладный вечер, идя по Москве, Данила, по-прежнему одетый в футболку и белые шорты, ловил на себе удивленные взгляды прохожих (особое внимание привлекали его купальные сланцы). Он понимал, что выглядит исключительно нелепо, и ощущал себя героем некой сказочной истории, попавшим из привычной ему реальности в другое время, другую страну. После буйных тропических красок и южного солнца осенняя, серая Москва действительно казалась «другим всем». Данила мгновенно почувствовал, как сильно он отвык от российских реалий. Промочив ноги и вконец озябнув, он заглянул в закусочную, чтобы согреться; наспех проглотив пару гамбургеров и запив их дрянным кофе в пластиковом стаканчике, Данила уставился в окно: ох ты, боже ж мой, какая тоска! Лица у москвичей хмурые, усталые… Как они вообще здесь живут?!
