У нее была интересная манера разговаривать с собеседником: Ая смотрела в сторону, но иногда вскидывала глазищи и изучала Егора так пристально, что ее взгляд было сложно выдержать; Егору казалось, что за эти мгновения она считывает всю информацию о нем, словно внутри ее встроен своеобразный детектор.
– Вот если найти этот общий знаменатель, – продолжила Ая, – то мы на шаг приблизимся к пониманию логики нашего мистера Четверга. Ну, а у тебя какие планы?
Она просветила его взглядом, острым, как бритва.
Выдержав взгляд-рентген, Егор честно признался, что всю жизнь старается следовать пословице: «Делай все, что сможешь, а в остальном положись на судьбу», – и что сейчас он намерен поступить в полном соответствии со своим жизненным девизом – положиться на судьбу. В конце концов, а что нам еще остается?
– Понятно, – пожала плечами Ая. – Правда, еще вопрос, что понимать под судьбой.
Егор расплылся в улыбке:
– Не поверишь, но я даже роман об этом написал – о судьбе и роке!
– Целый роман?!
– Ну да, тема-то – безграничная! Знаешь, у греков судьба понималась как непостижимая, темная и неумолимая предопределенность событий, а вот у христиан – это благостное божественное провидение. Там нет места случайному, и случай понимается скорее как «мощное орудие провидения» (кстати, если помнишь, эти строки Пушкина упомянул наш мистер Четверг в своей приветственной речи). И вот что еще интересно: слово «судьба» в русском языке связано с понятиями «суд», «приговор», а это, как ты понимаешь, само по себе говорит о многом…
Увлекшись рассуждениями на любимую тему, Егор на миг позабыл о собеседнице, а когда опомнился и взглянул на нее, то заметил, какое у нее отстраненное лицо, словно она напряженно думает о чем-то своем. Решив, что Ая заскучала, он было хотел перевести разговор на другую тему, но она вдруг с какой-то болью спросила:
– А как ты думаешь, человек может быть осужден на такую судьбу – всю жизнь нести на себе печать чужого несчастья? И чужого преступления?
Егор растерялся: в ее глазах было что-то отчаянное. Не зная, что ей ответить, он ограничился цитатой Геродота, которую нашел при сборе материалов для своего романа:
– «То, что должно претерпеть, неотвратимо; того, что должно случиться по воле божества, не в силах отвратить человек». Да. И добавить к этому совершенно нечего.
– Разве что еще одну цитату, – усмехнулась Ая. – «Но судьбы, как я мню, не избег ни один земнородный муж, ни отважный, ни робкий, как скоро на свет он родится». Слова Гектора перед поединком с Ахиллом, и, как ты знаешь, для Гектора все кончилось печально.
В молчании они обошли пруд.
– Слушай, хотел спросить, – не выдержал Егор, – а почему ты так яростно хочешь сорвать маску с мистера Четверга?
– Потому что этот человек знает обо мне то, чего никто на свете знать не может.
– Но, возможно, у его осведомленности есть вполне рациональное объяснение, о котором ты не догадываешься?
– Нет. Потому что все участники моей истории мертвы.
Свет луны упал на ее лицо. Егор увидел, что, когда она произнесла эту фразу, ее лицо исказилось от боли.
– Ты странная, – сказал Егор.
– Ты тоже.
Глава 8
В лунном свете эта красивая, странная женщина казалась и вовсе нездешней: мягкая, кошачья походка, низкий голос, тайны. «Словно с луны упала на Патриаршие пруды!» – внутренне улыбнулся Егор. Ему не хотелось ее отпускать, и, когда она сказала, что ей пора домой, он расстроился, как мальчишка, и решил придумать предлог, чтобы ее задержать. В итоге он не нашел ничего лучше, как спросить, не хочет ли она прочесть его роман. Дурак, самонадеянный идиот! Ая тут же влепила ему ментальную пощечину – высокомерно прищурившись, сказала, что она не читает художественную литературу.
– Предпочитаю книги по философии или психологии. Ну идем, проводишь меня.
И ведь он промолчал, мало того – поплелся за ней, как будто она вела его на волшебной веревочке (кстати, она даже не удосужилась обернуться – проверить, идет ли он за ней).
По пути она вдруг спросила его, как он познакомился с мистером Четвергом. Егор рассказал ей про необычные обстоятельства этого знакомства; упомянул он и про свой роман, отвергнутый издательствами, и про стертый файл с романом, и про письмо, невесть каким образом оказавшееся в его компьютере.
Его рассказ явно произвел на нее впечатление. Она вдруг остановилась как вкопанная, с минуту о чем-то поразмыслила, а потом заявила:
– В твоем романе наверняка есть что-то такое, что заставило этого человека выбрать для своей странной миссии именно тебя. Короче, я передумала. Я хочу прочесть твой роман.
Егор удивился, но вида не показал:
– Ладно. Если хочешь – дам его тебе сегодня. Зайдем ко мне?
Пока Егор варил кофе на кухне, Ая осматривала его комнату и бродила по ней, как по музею, с любопытством разглядывая бесчисленные вещички: коллекцию курительных трубок в шкафу, чугунного Пушкина на столе, венецианские маски. Ае, тяготевшей к минимализму, интерьер комнаты показался избыточным, а собрание вещей – эклектичным, и тем не менее ей здесь нравилось – у этой квартиры была своя индивидуальность, которой были лишены ее собственные апартаменты. Среди прочего ее внимание привлекла раритетная печатная машинка на столе; подойдя ближе, Ая увидела вставленный в ленту лист бумаги, на котором было напечатано: «Агентство чудес „Четверг“. Глава первая».
В комнату вошел Егор с подносом в руках. Заметив интерес Аи к своему жилищу, Егор смутился:
– Нищая конура, извини.
Ая сказала, что ей как раз все нравится. Она забралась с ногами в кресло, попробовала кофе – неплохо, и, кивнув на печатную машинку, спросила:
– Ты начал новую книгу? Так вот почему ты согласился работать в агентстве? Надеешься заполучить интересный материал? Ну, не смущайся. Как говорят, писателю и умереть полезно! Все пойдет в дело, сможешь использовать новый опыт.
Егор смутился, помолчал, а потом, не выдержав, с иронией парировал:
– Ну а ты, психолог Кайгородская, небось тоже рассчитываешь приобрести обширную психологическую практику в «чудесном агентстве»?
– Возможно, я тебя разочарую, но как раз профессиональный интерес в этом деле меня волнует меньше всего.
– Неужели тебе неинтересно поработать с разными людьми и разными проблемами?
– Видишь ли, я считаю, что в корне всех психологических проблем на самом деле всегда лежит одна-единственная, – усмехнулась Ая, – ну, за редким исключением. Все наши стрессы так или иначе происходят от базисных иллюзий, иначе говоря – несоответствия ожидаемого и реальности. У каждого из нас есть свои представления о том, какой должна быть реальность, только реальности на это наплевать – она такая, какая есть. Поэтому, переживая крах наших базисных иллюзий, мы переживаем в лучшем случае сильнейшее разочарование, в худшем – сильный стресс.
