Посох и копье столкнулись с таким треском, словно это были не тоненькие палки, а два гигантских дерева. Шрам качнулся, но, сделав шаг, он восстановил равновесие и вновь сделал выпад, Швабра чуть сдвинул брови и отбил удар. Теперь он уже не осмеливался вставать в привычную расслабленную стойку, а крепко держал посох обеими руками и пристально следил за каждым движением учителя. Выпад, удар, перехват, замах, нижняя подсечка — копье Шрама словно зажило собственной жизнью, порхая, жаля, иногда вовсе исчезая из зрения, столь быстро мелькало его острие. Я бы не смог продержаться и пяти секунд против учителя, но Швабра отбил все его атаки, так и не сдвинувшись с места.
Наконец Шрам остановился, его лицо раскраснелось и покрылось капельками пота, он отвел копье в сторону, поклонился Швабре, подошел ко мне и, положив руку на плечо, молча повел в сторону лагеря. Я оглянулся и успел заметить, как Швабра выпрямляется после ответного поклона.
— Никудышный тебе достался учитель, — сказал Шрам. — Ты, наверное, уже передумал быть моим учеником?
Я дернулся от удивления и посмотрел на копейщика. По его изуродованной щеке стекал пот, он шумно дышал с легким присвистом, копье дрожало в руке.
— Нет, — я остановился, встал перед ним и наклонил голову. — Я хотел попросить прощения у учителя за то, что подвел. И, конечно, все ваши затраты я возмещу из своих денег.
— Наивный ты еще, зеленый. Правильно тебя Добряк называет, — усмехнулся Шрам. — Завтра сходи к Швабре и поблагодари его за урок.
— Но ведь он…
— Возражаешь учителю? — он дернул щекой со шрамом. — Поблагодари! Он только защищался. Если бы он захотел убить меня или ранить, то смог бы сделать это в любой момент. Откуда только взялся такой мастер в вашем городишке?
— Почему же Швабра не пускал меня поговорить с вами?
— Ха, почему, — тут Шрам отвел глаза. — Есть причина. Вот только я не думал, что он про нее знает. Ладно, ложись спать. Скоро уже утро.
С этими словами Шрам ушел к своему спальному месту.
С первыми лучами солнца Добряк поднял всех и, едва дав время на скудный завтрак, заставил перетаскивать груз к поляне позади деревни. Я было подумал, что это та самая поляна, на которой мы были вчера, но проверка через амулет опровергла это предположение. Когда весь груз был сложен, мы подтащили туда фургоны и повозки, загрузили в них коробки и мешки под надзором торговцев, запрягли животных и выстроились в прежнем порядке, за исключением того, что в авангарде теперь шел один из сыновей старосты под прикрытием Змея.
Он вел наш караван прямо по бездорожью, легко находя широкие проходы между деревьями, достаточные для того, чтобы провести повозки. Я старался не задремать в седле Пинь под равномерное поскрипывание колес и тихое бухтение Баоцзы за спиной.
Никто, кроме старосты и его сыновей, не вышел нас провожать, то ли все спали, то ли сознательно проигнорировали наш уход, а я так хотел увидеть еще раз Ао Минь и ее нежную улыбку, узнать, что ее семья решила делать: пойдут ли в Черный район или рискнут остаться в деревне. Когда-нибудь я вернусь в Цай Хонг Ши, чтобы поблагодарить Мастера, и обязательно заеду в эту затерянную деревню, чтобы узнать о судьбе Ао Минь.
Весь дневной переход прошел так спокойно, словно мы ехали не по лесу, а по Зеленому району, я всю дорогу клевал носом рядом с повозкой, Добряк даже ни разу не подъехал ко мне.
Вечером, когда мы расположились на отдых, Шрам немного погонял меня с копьем, но закончил тренировку раньше обычного и сразу ушел, я же отправился искать Швабру, тот, как обычно, отрабатывал движения с посохом. Я подождал, пока он не прервется, затем подошел к нему, поклонился и сказал:
— Учитель сказал, что я должен поблагодарить тебя за урок. Спасибо!
Швабра спокойно выслушал меня, затем поднял посох и начал повторный цикл движений.
— Зачем ты помешал мне? Зачем дрался со Шрамом? — меня бесила его невозмутимость. Мне захотелось швырнуть в него камнем или заставить ошибиться в каком-нибудь движении, но я сдержался. Все равно бы у меня ничего не получилось. — Я прошу тебя больше не вмешиваться в мою жизнь.
На следующий день, около полудня, сын старосты остановился, перекинулся несколькими словами с Добряком, поклонился и пошел назад, в деревню. Глава охраны сразу же сделал мне знак выдвигаться вперед, на привычное место. Массив уже с утра был поставлен, поэтому я спокойно поехал в начало каравана, где меня ждал Змей, но не успели мы тронуться, как в лесу раздался треск и послышались странные звуки.
Лучник мгновенно оказался позади меня с натянутым луком, я покрепче сжал свою палку-копье и приготовился отражать нападение, как из зарослей вывалилась потрепанная желтая фигурка.
Юэ Сюэ, а это была она, вышла к нам, прижимая к груди какой-то сверток, и сказала:
— Позовите вашего главного, — несмотря на взлохмаченные волосы и рваный подол юбки девушка держалась гордо и уверенно.
Змей опустил лук и громко свистнул, привлекая внимание Добряка.
— Что тут? — хмуро спросил Добряк, подъехав. — О, та самая?
— Позовите главного! — она чуть покраснела, но говорила твердо и даже нахально.
— Я глава охраны. Тебе этого будет достаточно?
— Нет. Мне нужен главный торговец.
Добряк подал знак, и один из охранников направился к фургону. Вскоре оттуда вышел Джин Фу, улыбаясь и поглаживая бритую макушку:
— О, какая честь для нас. Юэ Сюэ, если я не ошибаюсь? — Джин Фу поприветствовал ее вежливо и тепло, как добрый дядюшка, поэтому беглянка приободрилась и сказала:
— Довезите меня до города! Я вам заплачу.
Джин Фу мягко улыбнулся:
— Это торговый караван, мы не берем попутчиков.
— Я вам хорошо заплачу, — девушка начала разворачивать сверток, чтобы показать его содержимое, но Джин Фу ответил:
— Меня не интересует ваша плата. Мы не берем попутчиков.
— Тогда… тогда возьмите меня в качестве служанки, — Юэ Сюэ явно испугалась, но еще держала себя в руках. — Я могу заваривать чай, стирать одежду, ухаживать за вилорогами…
— Не интересует, — Джин Фу по-прежнему тепло улыбался девушке. — Я прекрасно умею обходиться без слуг.
— Но вы ведь добрый человек. Возьмите меня с собой, вы ведь знаете, почему я сбежала!
— Я знаю, что ты ушла из дома, пренебрегла волей отца и обрекла свою семью на смерть. Как я могу рисковать целым караваном ради малолетней взбалмошной девки? — голос Джин Фу похолодел так, что по моей спине пробежали мурашки. Как же чувствовала себя Юэ Сюэ перед столькими мужскими взглядами, выставленная на всеобщее осуждение?
— Я не хотела умирать! Разве вы не можете меня понять? — выкрикнула Сюэ. — Я так мало пожила на этом свете. Прошу, возьмите меня тогда как рабыню. Я буду выполнять любые ваши пожелания.
