За месяцы отсутствия Гоуданя на стенах добавился лишь один рисунок: печать на нем была вырисована столько четко, ровно и выпукло, будто ее вырезали и наклеили сверху. Значения этой печати юный сыскарь не знал, хотя базовые печати за время обучения выучил. Зинг Ян Би любил иногда ткнуть длинным ногтем в один из рисунков и спросить значение печати.
Старик наконец приподнял кисть, критически осмотрел рисунок, затем поднял глаза на Гоуданя:
— Хе.
— Учитель! — Гоудань склонился в приветствии. Послышался звук разрываемой бумаги, значит, эта печать не прошла отбор.
— Вижу, ты не преуспел в своем первом задании.
— Учитель, — терпеливо повторил Гоудань, не поднимая головы.
— Но и не проиграл. Мальчик умер?
У Хе дернулась бровь, он и не думал, что учитель запомнит суть задания.
— Нет, учитель, он уехал сюда, в Киньян.
— Ты понял, почему заказчик ищет его? Проходи, расскажи старику все, да поподробней.
Гоудань выпрямился и недоверчиво посмотрел на Зинг Ян Би:
— Но я не могу! Вы же сами говорили, что нельзя никому открывать секреты клиента, только…
— Ты все еще мой ученик! — прервал его старик. — А значит, обязан передо мной отчитываться!
— Учитель… Уважаемый Зинг Ян Би. Я вынужден завершить свое обучение досрочно, без вашего позволения, если вы позволите этому недостойному такую дерзость, — щеки Хе пылали огнем, он раньше бы и не подумал перечить учителю, но ведь это было его дело. Его первое дело. Если Гоудань сейчас расскажет все учителю, таким образом, он откажется от дела и передаст его в руки Зинг Ян Би. И снова станет учеником.
— Ты уверен? — теперь в голосе явно слышались угрожающие нотки. — Я же выкину тебя без рекомендаций и таблички о твоей пригодности к работе сыскаря. Кем ты будешь? Что будешь делать? Искать потерявшиеся амулеты? Заниматься кражей посуды? Всю жизнь работать в нижних районах за копейки?
— Простите, уважаемый Зинг Ян Би, непочтительность и грубость вашего недостойного ученика, но я не могу поступить иначе, — глаза Гоуданя заволокло влагой, он кусал себе губы, чтобы не разрыдаться в голос, но не отступал. «Учитель, что же ты делаешь? Ты был со мной одиннадцать лет, научил меня всему, что я знаю, ты всегда был тверд и справедлив. Так зачем ты отнимаешь мое первое дело?» — думал Хе, — «Может, это просто проверка? Сейчас он похлопает меня по плечу и скажет, что я прошел испытание, и теперь он может выдать мне табличку и назвать новое имя?».
Но Зинг Ян Би молчал. Пауза затянулась. Гоудань осмелился взглянуть на учителя, нет, на бывшего учителя. Старик уже сидел за столом и заливал в кисть тушь, затем привычно откинул рукава, вдохнул и опустил кисть на бумагу. Он даже не взглянул на Хе.
Сыскарь еще раз поклонился и тихо вышел из комнаты. Что теперь делать, он не знал. У него не было в столице своего дома, не было родных, из знакомых — только бывшие ученики Зинг Ян Би, но просить у них помощи было сверх его сил. Он и так дольше всех пробыл в учениках, и признаваться в том, что учитель выгнал его без рекомендаций, он не хотел. Одиннадцать лет! Почти половина его жизни. Мытье полов и посуды, вытирание пыли в библиотеке, путаные задачки, книги, много книг, уроки, тренировки, лекции от других мастеров… И все зря.
Гоудань вытер щеки и направился к выходу из сыхэюаня. По крайней мере, у него есть дело, и его он должен закончить любой ценой. Ведь это его единственный шанс остаться сыскарем. А потом остановился, развернулся и прошел в восточный дом. Согласно традициям, в нем должен проживать наследник главы дома, но так как Зинг Ян Би не был женат, все ученики проходили сложный путь переездов из холодных комнат заднего домика вплоть до большого и светлого дома главного ученика, и в последний месяц перед отъездом его занимал сам Гоудань.
В конце концов, Зинг Ян Би не выгнал его из дома, не отказался от него, как от ученика, он всего лишь пригрозил этим, после чего вернулся к обычным занятиям, а значит, формально Хе Гоудань может и дальше жить здесь, пользоваться табличкой с именем Зинг Ян Би и проводить расследование от его имени. Только лучше избегать лишних встреч с ним, на всякий случай.
Вещи Гоуданя лежали на своих местах, даже впопыхах разлитая по столу тушь благополучно засохла блестящим пятном в форме зонтика.
— Младшие ученики совсем разболтались, — мрачно сказал Гоудань, вышел из дома, схватил первого же попавшегося мальчишку, одного из недавно принятых учеников, и заставил его заняться уборкой в комнате, сам же разложил привезенные вещи, перебрал записи, которые вел во время розыска, переоделся в свежую одежду, повязал ярко-оранжевый пояс, посмотрел на себя в зеркало и печально покачал головой. Хоть прыщики успели сойти, но двухдневный полет на драконе под палящими лучами солнца не прошел даром. Кожа обветрилась, обгорела и сливалась цветом с парадными воротами сыхэюаня, словно Гоудань не сыскарь, сутками просиживающий за книгами, а обычный крестьянин с дальней фермы. Но сейчас уже ничего не поделаешь, надо работать с тем, что есть.
Гоудань еще раз поправил пояс и направился к южным воротам Киньяна. Там внимательные стражники проверяли у всех входящих таблички, объясняли, как проехать в то или иное место. Гоудань во время одного из ученических заданий выяснил продолжительность смены, количество стражников в каждой смене, и, самое главное, имена двоих офицеров, которые отвечают за охрану этих ворот.
— Уважаемый Чу Тао, — Гоудань начал кланяться и улыбаться еще за десять шагов, помня, что этот офицер любил подобострастное отношение и лесть. — Рад видеть вас в добром здравии и в хорошем настроении. Несмотря на ваш тяжкий труд по сохранности этого неблагодарного города, вы ухитряетесь выглядеть свежо даже в столь жаркий час.
Чу Тао, мужчина лет пятидесяти с гладко выбритым лицом и резкими глубокими морщинами по уголкам рта, слегка сдвинул брови, пытаясь вспомнить, что это за нарядно одетый юноша с лицом крестьянина.
— Вы, наверное, меня не помните, оно и понятно, — Хе Гоудань чувствовал, как его щеки начинает сводить от широкой улыбки, — вы же каждый день встречаетесь с множеством важных господ, зачем вам запоминать столь мелкого человека. Я — Хе Гоудань, прошу прощения за столь резкие слова, маменька выбрала для меня не самое благозвучное имя, ученик многоуважаемого Зинг Ян Би, — с этими словами сыскарь протянул табличку, где подтверждалось его ученичество.
— Та-ак, — хмуро протянул Чу Тао, повертев табличку в руках, — и чем я могу быть полезен твоему учителю?
— Дело в том, что недавно я сильно провинился перед учителем и теперь очень хочу загладить свою вину, но многоуважаемый Зинг Ян Би отказывается меня принять. Я знаю, что он очень ждет письма из провинции, которое передали с караваном «Золотого неба», и что этот караван должен пройти через ваши ворота. Так вот, если бы вы не сочли за труд и послали в дом Зинг Ян Би мальчишку с вестью о прибытии каравана, то буквально спасли бы меня. Конечно, ваше время и хлопоты должны быть достойным образом вознаграждены, и помимо моей вечной благодарности я хочу передать вам это, — и Гоудань протянул небольшой кристалл на 15 единиц.
