Время тянулось так медленно, что Хе уже подумывал пойти навстречу каравану. Но потом все же к воротам подъехал мощный бородатый мужчина на уставшем лупоглазе, за его спиной торчал вымпел с символом «Золотого неба». Он протянул несколько табличек стражникам, Хе со своего места увидел, как вытянулось лицо Чу Тао. А потом потянулись повозки.
Обгоревший дочерна фургон, из прорех которого виднелись разбитые коробки. Усталые вилороги, с трудом тянущие доверху нагруженные повозки. Две повозки были полностью заняты ранеными людьми. И еще было три траурные повозки с высокими бортами, затянутые сверху белой тканью с символом смерти. Гоудань прикинул, что в каждую из них можно уложить не меньше двадцати трупов. Что же случилось с караваном? Сколько человек там было изначально, если сейчас Гоудань насчитал не меньше ста человек в охране?
Но мальчишек среди них он не заметил.
Согласно правилам люди могут въезжать в столицу только с открытыми лицами, и даже самых знатных вельмож обязуют выходить из паланкина. Единственное объяснение, которое мог придумать сейчас Гоудань, — мальчики сейчас лежали под белой тканью. И тогда дело провалено.
По спине Гоуданя пробежал холодок. Неужели это все? Конец?
Юноша настолько погрузился в свои мысли, что не замечал скорбных криков и плача, доносившихся со всех сторон. Потихоньку к воротам подтягивались родственники, искали лица своих мужей, сыновей, братьев, а когда не находили их среди живых, подходили к траурным повозкам, дотрагивались до покрывала и рыдали в голос. Кто-то осмеливался напрямую спросить у охранников, но те лишь отводили глаза и продолжали двигаться, раздвигая толпу.
Хе пошел вслед за караваном, влившись сопровождающую его в толпу, и размышлял, должен ли он послать сигнал прямо сейчас или лучше дождаться списка погибших, который будет оглашен через какое-то время.
По мере продвижения людей за караваном становилось все больше, слезы и рыдания терялись за пересудами. Гоудань встряхнулся и прислушался, но быстро понял, что пока никому ничего неизвестно. Он услышал про гигантского дракона, рухнувшего с небес на землю и поглотившего половину людей из каравана. Он услышал про реку, вышедшую из берегов и унесшую с собой все перевозимое оружие, мол, так речной хранитель предостерегает людей от войн и сражений. Он услышал про великого мага, столь старого и могущественного, что никто не может вспомнить его имя, который направил свой гнев против фургона торговца и сжег его дотла.
Тут Хе сообразил, что и самого Джин Фу, что лично должен был вести этот караван, он тоже не видел. Неужели…
Чем ближе подъезжал караван к сыхэюаню Джин Фу, тем медленнее он двигался. Часть повозок с товаром уже отделилась и направилась в сторону складов, но раненых и умерших продолжали везти в дом владельца каравана. Именно там согласно спискам будет выдаваться оплата за каждый день работы, туда будет приглашен лекарь для раненых. И там будут выдаваться тела их семьям вместе с деньгами, что успел заработать умерший перед своей гибелью, хотя последнее не в традициях караванщиков, обычно мертвых оставляют на месте, и их родным приходится верить на слово торговцам.
Гоудань ни разу не слышал, чтобы торговцы кого-либо обманули насчет дня смерти.
Парадные ворота Дамэнь, в четыре раза шире ворот сыхэюаня той старушки, что выгнала Гоуданя, распахнулись, и из глубины просторного внутреннего двора, утопающего в роскошной зелени, выступил пожилой мужчина с гладко обритой головой в белых одеждах, вместе с ним плавно ступала круглолицая женщина в траурных одеждах. А рядом, отступив на шаг, шли…
Гоудань от неожиданности остановился и сразу схлопотал несколько чувствительных ударов в спину от людей сзади.
Сыскарь наизусть выучил все словесные описания того мальчишки от каждого, кто хоть раз его видел. Рост — сто семьдесят шесть сантиметров, худой, темные волосы, ушные раковины немного больше, чем полагается, коричневые глаза, выражение их обычно либо любопытствующее, либо отстраненное, нос с легкой горбинкой, сами черты лица еще округлые, детские, брови густые, широкие, идут по прямой, без изгиба.
И сейчас именно этот человек шел по правую руку от Джин Фу, в светлом длинном, до пят, одеянии с белой траурной повязкой на лбу. Семерка. Шико. Юсо Шен.
А рядом с женщиной, держа ее за руку, шел второй мальчик, белобрысый, со светлыми, почти невидимыми бровями, голубыми глазами и нахальной улыбкой. Байсо.
Как? Гоудань был настолько ошарашен их видом, что забыл, где находится. После очередного тычка в спину он опомнился, ушел за спины других людей и попытался сообразить, как такое могло произойти.
Сегодня въехал в город определенно тот самый караван, что уезжал из Цай Хонг Ши. Да, потрепанный, да, с большими потерями, но тот же самый. В конце концов, немного караванов Золотого неба приходит с той стороны, так как слишком длинный и опасный переход после последнего города отпугивает большинство торговцев. Обычно все стараются пройти другим путем, оставив Цай Хонг Ши в стороне.
Вряд ли в фургоне Джин Фу перевозил летающего дракона, значит… в какой-то момент он оставил караван и уехал вперед с несколькими своими людьми, но почему он прихватил с собой именно этих мальчишек.
Хорошо, Байсо он взял в ученики и не мог оставить его. Гоудань помнил свое удивление, когда услышал о том, как мальчишку-беспризорника позвал к себе представитель одного из крупнейших торговых домов, впрочем, судя по рассказам очевидцев, Байсо неплохо показал себя во время отбора.
Но зачем он взял второго, Семерку?
Сыскарь готов был поставить свой передний зуб на заклад, что в охране каравана любой мог победить неопытного юнца при помощи одной лишь руки. Неужели Байсо настоял? Но даже если так оно и было, это никак не объясняло тот факт, что сейчас оба пацана стояли на местах, которые обычно занимают наследники главы семейства. Если их приняли в торговый дом, то шансов забрать Семерку у мэра Цай Хонг Ши не так много.
Впрочем, Гоудань и не собирался участвовать в этом сражении. Его задача заключалась в поиске мальчишки, он ее выполнил.
Хе вытащил сигнальный амулет и послал тройной импульс. Теперь ему нужно лишь не упустить мальчишку из вида и передать его местоположение тому, кто прилетит.
Разбитый и потерянный, Гоудань приплелся в сыхэюань Зинг Ян Би. Он хотел еще раз перебрать свои записи по делу, перечитать показания свидетелей, чтобы понять, что он упустил. Как, во имя гнилого Дна Пропасти, нищий необученный мальчишка с талантом в семь единиц смог всего за несколько месяцев войти в дом «Золотое Небо»? Уж не второй ли это Фа Вейшенг, гений из страны Божественной Черепахи, которого всерьез называли армией из одного человека? Но у того был невероятный талант и лучшие учителя с самого рождения, а также связи его отца, удачно втершегося в доверие к императорскому дворцу. А у Семерки что? Ни родственников, ни возможностей. Единственная его удача — это попадание в руки того невероятного человека из Черного района, Мастера.
У Гоуданя до сих пор мурашки по спине бегали при одном лишь воспоминании о том маге. Казалось, что он глубок, как Пропасть, силен, как дракон, и мудр, как Зинг Ян Би. Появление Мастера Гоудань ощущал даже спиной, по резко меняющемуся настроению. Удивительно, как тот маг не разгадал его нелепую маскировку. Или разгадал, но не стал подавать вида.
