Чувство умирало мучительно, и мне хотелось умереть тоже. Не знать, не помнить, никогда больше не чувствовать ничего.
А хуже всего было то, что я по-прежнему не могла желать этому змею зла. И вместе с собственной болью меня терзали свежие воспоминания об искаженном мукой лице и навязчивые мысли о том, что змея ждет костер.
После насыщенного дня очередному кошмару, который поднял меня с постели еще до рассвета, я не удивилась, а уж его сюжету — тем более. Воспоминания. Как жаль, что невозможно заставить себя забыть подобное: только кажется, что все прошло и отболело, как проклятый разум, подстегнутый ассоциациями, вновь вытаскивает из прошлого какую-нибудь мерзость.
Несколько мгновений, лежа в постели, я позволила себе всерьез подумать о предложенном старым алхимиком варианте. В конце концов, даже если Язод Самос врал, вряд ли он действительно сделает мне что-то плохое — не в его интересах привлекать к себе внимание. Но даже если он даст какой-то сложный и незаметный яд… ну, тогда кошмаров не останется с гарантией, верно?
Потом я, конечно, отогнала хандру и заставила себя подняться. Холодный душ окончательно смыл остатки сна, а брошенный за окно взгляд помог найти способ достичь душевного равновесия: синее рассветное небо и лежащие под деревьями клочья тумана манили туда, наружу, и пробежка показалась отличным вариантом.
Легкие тканевые ботинки, облегающие штаны и жилетка под горло. Подумав, я прихватила мечи и закинула перевязь за спину.
В школе было еще тихо, до подъема оставалось не меньше часа — самое то для прогулки, и как раз к завтраку успею вернуться и переодеться. А потом — рутина. Прекрасная, нужная, благословенная богами рутина. Как хорошо, что она существует в нашей жизни!
На рассвете особенно отчетливо ощущалось, что даже сюда, в теплые края, движутся холода. В Релке сейчас завывают метели, где-то у Чумных болот все укутано толстым слоем снега. А здесь, у моря, деревья не роняют листья, сохраняя их на всю зиму, но холодный воздух уже пахнет свежо и остро и кажется особенно прозрачным. Пара дней — и ночи станут еще холодней, а рассвет засеребрится инеем.
Наверное, если забраться на ближайшую гору и взглянуть на горизонт, можно различить даже чешуйки на теле Долгой Змеи. И увидеть, как рождается солнце, чтобы начать свой каждодневный путь по небу и сгинуть вечером в змеиной пасти.
В детстве, когда мне рассказывали об устройстве мира, было очень жаль богиню. Это ведь ужасно скучно — неподвижно лежать день за днем и глотать солнце, чтобы на следующий день вновь породить его и отправить в долгий путь по небу. Жизнь Создателя, который приглядывал за обитателями суши, казалась в связи с этим куда более интересной и насыщенной.
Змееловы уверяли, что Создатель каждое утро вспарывает Змее брюхо, чтобы вернуть светило, и картина стала еще менее радостной. Жаль, что боги никогда не отвечали на прямые вопросы и не объясняли, почему мир устроен именно так. Было бы интересно узнать их мнение.
Мысли о чем-то большом и не связанном с каждодневными человеческими проблемами окончательно вытеснили из головы ночные переживания, а легкая приятная усталость в разогретых пробежкой мышцах подняла настроение. Найдя в парке небольшую прогалину, я скинула перевязь и взялась за мечи.
Это оружие можно было применять для убийства себе подобных, но на практике оно использовалось очень редко, особенно в столкновениях со змеями. Они слишком сильны и быстры, поэтому лучшим оружием против них служил огонь. Но тренировки с мечами я всегда любила: они успокаивали.
Удобная рукоять в ладони, приятная тяжесть, тихий свист рассекаемого воздуха. Почти танец. В какой-то момент появляется ощущение, что за клинки кто-то тянет и именно он ведет твои руки, поэтому мечи вдруг становятся невесомыми. Тут главное не растеряться, не упустить это чувство. И тогда можно закрыть глаза, полностью отдавшись самому упоительному ощущению, какое мне доводилось испытывать. С ним способна сравниться, пожалуй, только близость с любимым мужчиной, но… неоспоримое преимущество оружия в том, что оно не способно на предательство.
Мысль опять вильнула не туда, я сбилась с шага и остановилась, тяжело дыша. Мгновенно накатила усталость, к рукам словно привесили по гире. Кажется, все, пора домой.
— А у тебя неплохо получается.
Нарушивший тишину голос заставил дернуться от неожиданности. В боевую стойку я вставать не стала, но стремительно обернулась и замерла так, чтобы в любой момент можно было сорваться в бой. Кончики пальцев закололо от призванной силы.
— Спасибо, — ответила как могла ровно, заставила себя успокоиться и прошла к сложенным на траве ножнам, чтобы убрать оружие.
Понятно, почему меня опять накрыло воспоминаниями: почувствовала чужой взгляд. Непонятно, что теперь-то делать? Зараза, только я успокоилась!
— Что тебе нужно здесь? — спросил Аспис, приближаясь.
Я поспешила подняться, чтобы не смотреть на змея снизу вверх — он и без того выше меня, хватит с него такой разницы.
— Если ты не заметил, то немного размяться утром, — пожала плечами, закрепляя перевязь. Змей стоял в шаге от меня и жутко нервировал. Приходилось делать над собой усилие, чтобы не поднять щит и не ощетиниться парой боевых заклинаний из самых надежных.
— Что тебе нужно в этой школе? И от этих детей, — пояснил свой вопрос блондин. — Ты сумела заслужить прощение короля, ладно. Ну и наслаждалась бы чудесным спасением в провинции. Зачем искать место среди тех, кого ты ненавидишь?
— Когда король отправил меня сюда, о тебе, он, увы, не предупредил. Знала бы — может, тюрьму предпочла, — пожала я плечами. — Хотя… Хорошо, что не отказалась. Представляю, чему ты можешь научить детей, — трахать все, что движется.
Я обошла его, намереваясь вернуться по той же тропинке, по которой пришла.
— Только попробуй причинить вред кому-то из детей! — Аспис перехватил меня за локоть, когда я проходила мимо.
Прикосновение обожгло — не то жаром, не то холодом, я даже не успела понять. Только ощутила почти боль от нежеланного прикосновения.
Ненадолго. Магией я ударила рефлекторно и не экономя. Белая вспышка, короткий треск разряда. Пахнуло озоном и горелой тканью, а не ожидавшего подобного змея отшвырнуло на несколько метров и протащило по земле.
— Не смей ко мне прикасаться, мразь! — прошипела я, наставив на него палец. По коже пробегали и ветвились маленькие молнии. — Никогда! Посмеешь хоть пальцем тронуть — клянусь, я тебя убью!
— Какая чувствительность, — процедил он, поднимаясь на ноги и потирая грудь, куда пришелся удар. Кажется, под обгоревшей одеждой имелся солидный ожог, но для опытного целителя это мелочи, вылечится за несколько минут. — А как же ты сдерживаться собралась, если змеи тебе так противны? Не боишься сорваться на ком-то из них?
— Мне противен ты, а не змеи. Удивительно, почему для тебя это вдруг стало новостью. Или ты всерьез полагал, что я, зная все, позволю дальше вытирать о себя ноги? Может, еще должна была упасть в твои объятия, увидев вновь?!
